Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Автореферат на тему «Этнолингвистический анализ ономастикона, демонологии и обрядности казачьих станиц Изобильненского района Cтавропольского края»

Вопросы изучения взаимосвязи языка и национальной культуры выдвинулись в число основных проблем лингвистики. Поиски базового стереотипного ядра знаний на уровне этнической культуры, так называемого этнокультурного мышления, национально-специфического восприятия мира приводит нас к мысли об отражении в естественном языке представлений о мире, осуществляемом данным языковым коллективом.

Помощь в написании автореферата

Наивно-языковая картина мира, не включающая в себя научного и профессионального знания, представляет, по нашему мнению, очень важный материал для серьезного исследования мировидения в этнолингвистическом ключе, т.е. «сквозь призму человеческого сознания, менталитета, бытового и обрядового поведения, мифологических представлений и мифопоэтического творчества» [Толстой, Толстая 1995: 5], при выявлении специфики основного кода традиционной духовной культуры – естественного языка. Исходя из того, что этническая ментальность всего этноса или его части, живущей длительное время на одной территории, отражается, прежде всего, в языке, а также в семантике традиционной культуры, реферируемая диссертация посвящена этнолингвистическому анализу ономастикона, демонологии, лексики свадебного и похоронного обрядов.

Актуальность работы во многом обусловлена выбором региона, ибо лингвистические, этнолингвистические и семиотические исследования линейного казачества Ставропольского края отсутствуют.

Объектом исследования является фрагмент наивно-языковой, традиционной картины мира линейного казачества Изобильненского района Ставропольского края.

Предмет исследования – ономастикон, демонология, лексика свадебной и похоронной обрядности.

Цель диссертации – выявление своеобразия ономастикона, демонологии и обрядовой лексики как языкового источника информации о духовной    культуре линейного казачества Изобильненского района Ставропольского края.

Поставленная цель определила конкретные задачи исследования:

  • собрать и систематизировать онимы изучаемой территории, произвести их классификацию с лексико-семантической точки зрения;
  • основываясь на постулате изоморфности языка и культуры (тартуско-московская семиотическая школа), произвести этнолингвистический анализ онимов, позволяющий выявить на основе их объективного содержания информацию о духовной культуре и ментальности носителей ономастикона, их видении мира и отражении его фрагментов в официальной и неофициальной антропонимии, топонимии, зоонимии, теонимии, демонологии;
  • выделить словообразовательные модели исследуемого ономастического пространства;
  • обобщить и систематизировать лингвистический материал, относящийся к свадебному и похоронному обрядам казачьих станиц Изобильненского района, показать роль слов-символов в обрядовых действиях;
  • описать номинативную обрядовую (свадебную и похоронную) лексику, дать ей лексико-семантическую характеристику;
  • определить круг региональной обрядовой лексики, отметить лексические заимствования;
  • установить характерные способы образования обрядовых номинаций.

Тема и цель диссертации, разносторонность задач, поставленных в ней, разнородность компонентов обрядов, включающих лексику, обрядовые действия, реалии, обусловили выбор методов и приемов исследования. Ведущим методом является описательный, представленный приемами наблюдения, интерпретации и обобщения. Исторический метод позволил проанализировать исторический фон, на котором складывалась этнолингвистическая система региона. Метод деятельностного включения использован при изучении неофициальной антропонимии и духовной культуры русского населения казачьих станиц Изобильненского района. Метод синхронного среза содействовал исследованию этнолингвистических явлений в их состоянии на данный момент. С помощью статистического метода проведен количественный учет этнолингвистически маркированных единиц для выявления тенденций в изменении и развитии. При помощи формантного анализа выявлялись словообразовательные особенности онимов и обрядовых наименований. С помощью метода анкетирования и опроса были получены данные по не имеющей письменной фиксации «народной» ономастике и демонологии.

Методологическую базу диссертации определили теоретические положения трудов Н.И. Толстого, С.М. Толстой, Л.Н. Виноградовой, Е.Л. Березович, В.И. Супруна, Н.Д.Арутюновой, А.Ф. Журавлева, А.Вежбицкой, Б.А. Успенского, А.В. Юдина, В.Н. Топорова, В.П.Нерознака, А.Т. Хроленко, Л.П. Ефановой и др.

Гипотеза проведенного исследования – население станиц Изобильненского района, сложившееся из нескольких этнических источников, выработало такие элементы мышления, психологии и бытовой культуры, которые делают казаков носителями и хранителями своеобразной языковой и культурной традиции.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что 1) в диссертации разработана методика комплексного исследования регионального ономастикона в этнолингвистическом осмыслении на территории вторичного заселения; 2) ономастическое пространство Изобильненского района Ставропольского края осмыслено как ономастикон, т.е. системная единица лингвистики; 3) выявлены семантические, словообразовательные особенности онимов разных видов как региональные проявления ментальности русского населения казачьих станиц исследуемой территории; 4) произведено этнолингвистическое описание лексики свадебного и похоронного обрядов; 5) в научный оборот введен новый лексический и этнографический материал, который может служить основой для дальнейших разработок в обозначенной проблематике.

Практическая значимость работы заключается в том, что фактический материал и выводы работы могут быть использованы в практике школьного и вузовского преподавания русского языка, на спецкурсах по этнолингвистике, социолингвистике и региональной ономастике. Введенные в научный оборот языковые единицы могут найти применение в лексикографии, служить базой для издания историко- лингвистического энциклопедического словаря «Русский ономастикон Ставропольского края», «Словаря фольклора Ставропольского края». Возможно практическое использование этнолингвистического материала по свадебному и похоронному обрядам для составления краевого региолектного словаря (см. Приложение № 3).

На основе диссертационного исследования разработано методическое пособие по лингвокраеведению, материалы которого используются автором в процессе преподавания в школе и неоднократно предлагались учителям русского языка Изобильненского района на семинарах, заседаниях методических объединений, мастер-классах с целью организации и осуществления ономастического поиска и этнолингвистических исследований в своих населенных пунктах.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Региональные антропонимы, извлеченные из ревизских сказок, а также собранные путем деятельностного включения прозвища и уличные фамилии могут стать существенным дополнением к этнолингвистическому словарю личных имен, уточняющему их смысловую доминанту, речевую оформленность, стилистическую маркированность, частотность, географию, этническую прикрепленность. Только полевой сбор дает возможность вести наблюдения над особенностями функционирования наименований в их «живой жизни», над фактами мотивационной рефлексии носителей антропонимикона, над вариантами и параллельными номинациями.

2. Фамильные онимы переселенцев, в основном образованные от неканонических имен, свидетельствуют о двойственности личного имени – официального (крестильного) и мирского (прозвищного) даже в период повсеместного распространения календарных имен. Названные онимы, а также топонимы, зоонимы, некронимы, теонимы, оронимы, гидронимы, т.е. компоненты полисистемного по своей сущности ономастикона субэтноса, могут быть прочитаны как текст духовной культуры линейного казачества.

3. Топонимы, структурирующие пространство вторично осваиваемой территории, в соответствии с этнической духовной культурой ориентированы, с одной стороны, на «свое» и «чужое», с другой – на чистое, Божье пространство и нечистое. Вместе с именами людей и указанием на время топонимы способствуют построению референциальной иллюзии (иллюзии действительного) и связаны с фигуративным уровнем значения, поэтому реализация этнолингвистического аспекта топонимического исследования предполагает прежде всего выявление принципов семантической организации топонимического пространства.

4. Промежуточное положение демонологии между ономастиконом и обрядовыми запретами/разрешениями выделяет ее в особое положение в решении проблемы двоеверия, т.е. столкновения двух мировидений (христианского и языческого), претендующих занять одну и ту же область сознания (религиозную), одну и ту же сферу жизни социума (конфессиональную). Речь идет о сосуществовании христианского и нехристианского поведения в обыденной и обрядовой ситуациях линейного казачества.

5. Целевое заселение линейного казачества в полиэтническом регионе способствовало консервации обрядовой семиотической системы, ибо в отрыве от метрополии это было единственным средством сохранения этнической идентичности и бытового своеобразия.

6. Этнолингвистическое исследование обряда позволяет рассмотреть соотношения и связи языка и народной духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества. Этнолингвистическое исследование лексики свадебной и похоронно-поминальной обрядности казаков выявляет необходимость анализа на фигуративном уровне слов- символов, синтагм, фразеологических оборотов, терминов, характеризующихся полисемантизмом, синонимичностью, обрядовым символизмом и функционирующих в модальной структуре «долженствование/ действование»: обязательство, предписание, запрет, разрешение и необязательность (алетическая модальность).

7. Сохраняемая в онимах разных видов и в обрядовой лексике этнолингвистическая информация позволяет создать целостное представление о носителях регионального ономастикона, воспроизвести

«матрицу лица» линейного казака-однодворца, с присущими ей семантическими слоями: психологическим, физиологическим, социальным, речевым, ментальным, физическим.

Предлагаемое диссертационное исследование прошло апробацию на научных конференциях: VI Всероссийской научной конференции «Проблемы общей ономастики» (Майкоп, 2008), Всероссийской научно-практической конференции «Методология этнолингвистических и этнопедагогических исследований» (Славянск-на-Кубани, 2008), Международной научно- практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, 2009), IV Всероссийской научно-практической конференции «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, 2009),       Всероссийской       научно-практической      интернет-конференции

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

«Региональные особенности функционирования русского и национальных языков на территории Российской Федерации» (Ставрополь, 2009), 53, 54, 55 научных конференциях «Университетская наука – региону» (Ставрополь, 2008, 2009, 2010), Межрегиональной конференции, посвященной 10-летию факультета   романо-германских   языков   СГУ   (Ставрополь,   2008).   Часть диссертационного исследования «Русская демонология казачьих станиц Изобильненского района Ставропольского края» вошла в состав учебного пособия «Ономастикон Ставропольского края (синхрония и диахрония)» (Ставрополь, 2009), а также отражена в 10 публикациях, в том числе в 3 статьях, опубликованных в журналах, рекомендованных списком ВАК РФ.

Предлагаемая диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка литературы (270 наименований, в том числе 26 словарей и 27 документальных источников), 3-х Приложений (1. Географическая карта исследуемого региона. 2. Полный алфавитный список фамилий казачьих станиц Изобильненского района Ставропольского края первой трети XIX века. 3. Тексты свадебных и похоронных песен, записанных автором в казачьих станицах).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дается обоснование выбора темы исследования, определяются ее актуальность, цель, объект, предмет, гипотеза, задачи, теоретическая значимость и практическая ценность, подчеркивается новизна выполненной работы, перечисляются методы исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту, описывается структура работы, приводятся сведения об апробации и достоверности результатов исследования.

Первая глава – «История становления и развития этнолингвистики» – является аналитико-обобщающей, состоящей из двух параграфов. В первом параграфе дается обзор основных исследований в языкознании в XIX–ХХ вв., имеющих этнолингвистическую направленность. Антропологические идеи В. фон Гумбольдта, сформировавшееся в 20-е годы XX-го века философское направление неогумбольдтианства (антропологическая лингвистика Э. Сепира и Б. Ли Уорфа, В. Порцига) как реакция на «формализм» грамматического подхода к языку в европейском и американском языкознании (работы Э. Кассирера, П. Хартмана) обеспечили становление и развитие этнолингвистики в Европе.

В США созвучные идеи разрабатывались в рамках этнолингвистики (этносемантика, антрополингвистика), истоки которой, очевидно, восходят к научным исследованиям Ф. Боаса и его последователей (Э. Сепир, С. Лем, М. Сводеш, К. Ли Хейл, Дж. Л. Трейджер). Этнолингвистика трактует язык как историческое наследие коллектива, которое предшествовало становлению материальной культуры и затем продолжало с ней взаимодействовать.

Необходимо отметить, что данная проблематика принадлежит к более широкому комплексу проблем, разрабатывавшемуся в XIX и XX веках в отечественной науке (Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, А.А. Потебня), когда с помощью лингвистических методов исследовалось содержание народной культуры, психологии и мифологии. Так, по мысли Д.К. Зеленина, представителя этнологического направления в фольклористике, не только слово, не только вербальный аспект, но и действо, обряд должны стать предметом изучения и анализа. В «Очерках русской мифологии» ученый акцентировал внимание на синхронной характеристике традиционной культуры, методе ретроспекции, который остроумно назван им способом «пятиться назад, в глубь истории … от нового к старому, исчезнувшему» [Цит. по: Толстой, 1995, с. 121]. Это мы и берем для себя в качестве ведущей идеи.

В современной отечественной науке существует широкое и узкое понимание этнолингвистики. В широком понимании этнолингвистика рассматривается как «комплексная дисциплина, изучающая с помощью лингвистических методов «план содержания» культуры, народной психологии и мифологии независимо от способов их формального представления (слово, предмет, обряд и т.п.)» (В.Н. Топоров, Вяч.Вс. Иванов); в более узком понимании этнолингвистика — «направление в языкознании, изучающее язык в его отношении к культуре, взаимодействие языковых, этнокультурных и этнопсихологических факторов в функционировании и эволюции языка» [ЛЭС, с. 597] (Н.И. Толстой и его школа). Так, составной частью этнолингвистики, в понимании Н.И. Толстого, является лингвофольклористика, сложившаяся в отечественной филологии во второй половине ХХ столетия на базе основополагающих работ А.А. Потебни, П.Г. Богатырева, А.Н. Веселовского, А.П. Евгеньевой, И.А.Осовецкого, А.Т. Хроленко.

К концу XX в. в центре внимания исследователей оказываются связи и отношения языка с такими объектами научного познания, как культура и этнос. В этой области языкознания находятся исследования Л.Н. Виноградовой, А.С. Герда, А.В. Гуры, А.Ф. Журавлева, Вяч. Вс. Иванова, Н.И. Толстого, С.М. Толстой, В.Н. Топорова, Б.А.Успенского, А.В. Юдина и др.

Этнолингвистика направляет исследовательскую мысль на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, причем «язык всегда остается основным предметом исследования вне зависимости от того, какая субстанция (языковая или неязыковая) и какая функция (коммуникативная, обрядовая, мифологическая) подвергается анализу» [Толстой, 1995, с. 182]. Для этнолингвистических исследований последнего десятилетия ХХ в. характерно сопоставление семантических моделей разных языков, реконструкция духовной этнической культуры на основе данных языка, оживление внимания к фольклористике, сближение с социолингвистикой, этнографией. Кроме накопления и введения в научный оборот большого массива новых фактов (особенно в области изучения обрядовой терминологии и вообще «культурной» лексики), в последние годы появились и новые опыты теоретического осмысления принципов, задач и методов этнолингвистики.

Анализируя современное состояние этнолингвистики в России, Л.Л. Залевская [Залевская, 2000, с. 76] отмечает тенденцию к расширению предмета этнолингвистики, включению в него «всего того, в чем находит отражение идиоэтничность… в том числе народный менталитет» [Копыленко, 1995, с. 19]. Таким образом, объектом этнолингвистического исследования являются именник, фольклорные тексты, обряды, обычаи, верования. Это и определило наш поиск и анализ фактов.

Второй параграф посвящен этнолингвистическому направлению в ономастике. Антропонимикон и топонимикон, будучи малоизученным в этнолингвистическом аспекте пластом духовной культуры народа, кодируют информацию об имядателе, о пространстве, восприятие которого является одной  из  важнейших  составляющих  национальной  модели  мира. Термин «этнолингвистика» в том понимании, которое закрепилось в работах школы Н.И. Толстого, практически отсутствует в трудах по ономастике. Этнолингвистическим анализом нередко считается атрибуция топонимов как фактов языка определенного этноса, при этом цель исследования состоит в этнолингвистической стратификации топонимов, – т.е. в выделении в топонимическом континууме той или иной территории этнически разнородной топонимии [Арсланов, 1992; Афанасьев, 1989; Черепанова, 1991]. При таком понимании этнолингвистический аспект по существу сводится к этногенетическому.

В центре этнолингвистического исследования любого типа стоит вопрос о формах репрезентации национально-культурной специфики в структуре языкового знака. Для лингвострановедения таким носителем является фоновая семантика имени [Аникина, 1988]. В. П. Нерознак считает, что ономастика является разделом лингвокультурологии, исследующим этнокультурную специфику имени собственного. Лингвокультурологически значимой, по мнению ученого, оказывается преимущественно энциклопедическая (экстралингвистическая) информация, стоящая за именем. К лингвострановедческому и лингвокультурологическому подходам примыкает концепция М. В. Горбаневского, согласно которой топоним понимается как разновидность текста культуры [См.: Горбаневский, 1996, с. 178].

Важным вкладом в изучение имен собственных с культуроведческих позиций являются исследования Е.Л. Березович [Березович, 1998, 2000, 2009], разработавшей методику извлечения этнокультурной информации из топонимического континуума. Образуя особый ономастический код в этнокультуре, имена собственные, и русский народный топонимикон в частности, несут глубинную информацию об определенном фрагменте осваиваемой территории, об имядателе как языковой личности, вобравшей в себя особенности народной духовной культуры. Обращение к традиционной народной духовной культуре, к системе предпочтений и ценностей, которые находят отражение в структуре онимов, дает представление об этнической культуре, транслируемой через языковые устойчиво воспроизводимые структуры, включающие в себя основы народной медицины, аксиологию, традиции, обряды, верования. Поставив задачу историко-культурного изучения собственных имен, мы сосредоточиваем внимание на вопросах кодирования в ономастиконе информации о духовной культуре народа, являющейся объектом нашего этнолингвистического исследования.

Вторая глава – «Ономастикон казачьих станиц Изобильненского района Ставропольского края как фрагмент наивно-языковой картины мира». Проведенный сравнительный анализ семейного состава наиболее ранних из сохранившихся переписей ст. Новотроицкой, Рождественской, Каменнобродской за 1811 и 1835 гг. позволяет сделать вывод о наличии фамилий у местных жителей уже в начале первой трети XIX века. Факт наличия фамилий у переселенцев изучаемой территории в начале XIX века объясняется степенью их участия в общественной жизни.

Классифицируя фамилии первопоселенцев (698 единиц) по лексическим полям, к которым принадлежат их основы, проводя этимологический анализ типов мотивирующих основ по «Словарю древнерусских личных собственных имен» [Тупиков,1903], «Ономастикону» [Веселовский, 1974], «Словарю личных имен» [Тихонов,1995] и отдельным работам по ономастике [Азарх,1984; Суперанская, Суслова,1981; Трубачев, 1988; Чичагов,1957; Щетинин,1994; Унбегаун,1995], выделяем следующие группы. 1. Фамилии, образованные от крестильных личных имен (118 единиц, 17%). Данную группу можно разделить на несколько подгрупп: фамилии, образованные от 1) полной формы крестильного имени (Михайлов <— Михайлов <— Михаил), 2) параллельной формы крестильного имени, его фонетического или морфологического варианта (Мануйлов <— Мануйло/Мануил <— Имманул), 3) уменьшительных форм крестильного имени, внутрисемейного имени (Васютин <— Васюта <— Василий).

2. В основах примерно трети всех исследуемых фамилий казаков лежат различные индивидуальные прозвища, характеризующие именуемого (его внешний вид, особенности поведения, образ жизни, жизненные ситуации), а также некалендарные личные имена. Поскольку данная группа является самой многочисленной (165 единиц, 23%), мы считаем возможной подразделить ее на несколько подгрупп: фамилии, образованные от наименований 1) внутренних признаков характеристики человека (Шишов <— Шишов <— Шиш <— шиш — (древнерусск.) мошенник, плут, лентяй [Унбегаун, с. 183]), 2)  внешних признаков характеристики  человека  (Лунёв <— Лунёв <— Луня <— лунёвый — (дон.) седой [БТСДК, с. 270]), от слов, 3) обозначающих обстоятельства рождения ребенка (Четвериков <— Четвериков <— Четверик <— четверик — по времени рождения четвертый ребенок в семье), 4) характеризующих речь человека (в исследовании Б.О. Унбегауна такие фамилии в отдельную группу не выделены) (Гудов <— Гудов <— Гуд <— гуд — 1) тот, кто гудит, издает протяжный звук, крик).

3. Именования по названиям профессий, по месту жительства, по национальности стилистически нейтральны, именуют человека прямо, непосредственно (77 единиц, 11%). Данные антропонимы образованы от слов, обозначающих 1) род занятий, профессию человека (Канунников <— Канунников <— Канунник <— канунник — 2) тот, кто читает молитвы по покойнику [БТСДК, с. 208]); 2) социальное положение человека (Байгушев <— Байгушев <— Байгуш <— байгуш — (дон.) бедняк, нищий, бродяга [БТСДК, с. 31]); 3) родственные отношения (Бабин <— Бабин <— Баба <— баба — сын бабы, т.е. повивальной бабки).

4. Фамилии, мотивированные названиями различных предметов быта, обихода (53 единицы, 7%), образованы от наименований 1) продуктов питания и напитков (Кашников <— Кашников <— Кашник <— кашник — (дон.) запеканка из каши, 3) (дон.) пирог с кашей [БТСДК, с. 213]), 2) орудий труда и предметов домашнего обихода (Бут <— Бут <— Бут <— бут — (дон.) большая деревянная бочка на 3-4 тонны для соления рыбы, для вина, для зерна [БТСДК, с. 63]), 3) жилых и хозяйственных построек, их частей (Гусятников <— Гусятников <— Гусятник <— гусятник <— (дон.) птичник для гусей, иногда уток [БТСДК, с.124]), 4) тканей, одежды, головных уборов (Миткалов <— Миткалов <— Миткаль <— миткаль <— бумажная ткань, изготовленная для обивки, ненабивной ситец), 5) транспортных средств, их частей (Стоянов <— Стоянов <— Стоян <— стоян — 2) (дон.) вертикальная перекладина в боковине арбы [БТСДК, с.513]).

5. Фамилии, восходящие к именованиям лиц по их месту жительства / рождения, не так многочисленны, как фамилии других основных групп [Унбегаун, 1989, с. 105] (40 единиц, 5,7%): Заводнов <— Заводнов <— Заводень <— заводень — (дон.) место с замедленным течением [БТСДК, с. 163] и др.

6. Фамилии, мотивированные названиями животного мира, немногочисленны (37 единиц, 5,3%), образованы от наименований 1) птиц (Бабичев <— Бабичев <— Бабич <— бабич, баба — название пеликана на Дону [БТСДК, с. 29]), 2) млекопитающих (Сериков <— Сериков <— Серик <— серик — (дон.) лошадь серой масти [БТСДК, с. 482]), 3) насекомых (Выродов <— Выродов <— Вырод <— выродок — у пчел рабочая пчела, которая сносит несколько яичек, из которых выходят трутни [Даль, Т.1, с.93]), 4) рыб (Бобырь<— Бобырь <— Бобырь<— бобырь – рыба пескарь [БТСДК, с. 47]).

7. Фамилии, в основе которых лежат апеллятивы, связанные с растительным миром (17 единиц, 2%), образованы от названий 1) растений (Татаринцев <— Татаринцев <— Татарин <— татарин <— (дон.) татарник обыкновенный, Onopordon acanthium, чертополох [БТСДК, с.525]), 2) деревьев (Дулин <— Дулин <— Дуля <— дуля — (дон.) сорт груши [БТСДК, с.143]), 3) фруктов и других плодов (Лычев <— Лычев <— Лыча <— лыча <—  1)  бухарский  сухой  плод, похожий  на  мелкий  финик, 2)  (дон.) алыча

[БТСДК, с. 271]).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Заказать автореферат

Проведенная классификация фамилий первопоселенцев по лексическим полям, к которым принадлежат их основы, позволила утверждать, что в процентном соотношении антропонимов по подгруппам также обнаруживается антропоцентризм: количественное распределение фамилий в подгруппах идет по убывающей: от характеристики внутренних и внешних признаков человека до признаков, связанных с обозначением окружающей действительности. Анализ словообразовательной структуры фамильных прозваний, извлеченных из Ревизских сказок за 1811, 1835 гг., позволил сделать вывод, что они незначительно отличаются от словообразовательных моделей общерусской антропонимической системы, по внешнему оформлению (финали) образуют десять групп:

Сравнение списка современных фамилий с фамилиями ревизских сказок первой половины XIX века показало, что, несмотря на социально- политические процессы в стране в XX веке (расказачивание, переселение, раскулачивание), значительное число их (326 единиц из 1036) сохранилось в казачьих станицах в неизмененном виде. На основе сравнения фамилий, извлеченных из ревизских сказок, и современных мы отмечаем, что для некоторых фамилий характерны изменения как фонетические (Аболенцев – Оболенцев, Жолтиков – Жёлтиков, Татаренцев – Татаренцов и др.), так и словообразовательные (Васильченков – Васильченко, Сосновый – Соснов и др.).

Рассматривая русский антропонимикон казачьих станиц Изобильненского района как культурно-исторический феномен русского национального языка, мы подчеркиваем, что фамилии несут богатейшую информацию этнолингвистического характера, которая заключена в крестильных и сохраненных в составе фамильного компонента именах- прозвищах – именованиях по отцу, передаваемых от поколения к поколению (Беляев, Богданов, Нечаев, Третьяков и др.). Реконструкция прозвищных имен из состава фамилий первопоселенцев эксплицирует истоки мотивировки имени. Мы считаем, что при присвоении прозвищного имени принципом именования становилось не «человек по имени», но «имя» по человеку. Анализ ключевых понятий, в той или иной степени имплицированных в фамилиях, воссоздает общую картину восприятия мира человеком. Фамилия как наиболее простая и информативная категория кодирует информацию об определенном фрагменте действительности, пропущенную через призму внутреннего мира носителя языка и вобравшую в себя особенности его духовной культуры, следы которой закреплены лингвистически в основах отпрозвищных фамилий, содержащих оттопонимическую или диалектную лексику: Бакланов (поволж.), Байдин (дон.), Бобрышев (яросл.), Забелин (сарат.), Кобелев (дон.), Щербинин (воронеж.) и др.

В пункте третьем второго параграфа – Прозвища как проявление регионального языкового кода – рассматриваются прозвища как параллельная система личных имен, производится их классификация по группам: 1) внешность человека по какому-либо преобладающему признаку (Жираф, Гудила (Голас был у Тонюшки грубый, грудной; как труба гудела, када гаворила. Инф.1), Кнопка); 2) внутренние качества человека (Прокурорша (Фсех строить, наводить парятки, высказываить замичания. Инф.5), Хока); 3) человек социальный (Армян, Бабка Пиявка (Личила пияфками. Инф.12), Туляк);4) характерное высказывание, действие / случай (Беда, Едрена Феня (Дет Жорка фсида так ругалси. Инф.9), Звонариха); 5) прозвища, образованные на базе зоонимов (Бык, Корова (Крупная баба с бальшими грудями. Инф.7), Кот). Произведенный этнолингвистический и словообразовательный анализ записанных в казачьих станицах прозвищ (более 450) позволяет утверждать, что они выполняют 1) номинативную (Лякарда, Воропон, Гармонист), 2) описательную (Пуздычка, Кубышка Спичка) и 3) характеризующую (Синяк — пьяница, Вонючка – неопрятный человек, грязнуля) функции. По структуре прозвища делятся на синтетические (94%, Сопега, Скряга, Корова, Желтопуз др.) и аналитические (6%, Бабка Пиявка, Дед Курун, Демьян Бедный). Такое соотношение соответствует общерусской тенденции: стремление к компактности преобладает повсеместно. Широко распространены разновидности морфологического (морфемного) способа: а) суффиксация (Сиротка от сирота); б) нулевая суффиксация (Свирид от Свиридов); в) сложение (Желтопуз, Голопердя). Прозвища, образованные неморфологическими способами, малочисленны: а) лексико-синтаксический способ (Жертва аборта, Дед Курун); б) морфолого-синтаксический способ (Косой, Понимаешь, Поплюй, Так-так); в) лексико-семантический (Плакса, Мыша). Среди окказиональных способов словообразования выделяются: а) протеза (Гарбуз от арбуз); б) диереза (Лисапетка от велосипед); в) метатеза (Гамазин от магазин).

Третий параграф второй главы посвящен этнолингвистическому анализу топонимии изучаемого региона как историко-культурного текста. Топонимикон, будучи пластом духовной культуры народа, кодирует информацию об окружающем человека пространстве, а восприятие пространства является одной из важнейших составляющих национальной модели мира. Русские названия представлены наименованиями первых поселений, административно подчиненных казачьим станицам

Новотроицкой, Рождественской, Каменнобродской, в которых отразилась полная преемственность в наименованиях геграфических названий в соответствии с исконными местами переселенцев, выходцев преимущественно из Курской, Орловской, Воронежской губерний, с Дона. Вновь создаваемая топонимическая система отражала специфику географических названий оставленных мест: возникавшие поселения назывались, как правило, по имени (фамилии) их владельца (Бакланов, Богачев, Головин, Ильинов, Неврев, Потапов, Рощупкин и др.). В этих названиях прослеживается антропоцентрическое начало, в котором центральная фигура языкового процесса – человек – организует языковое пространство, исходя из необходимости осмыслить себя и окружающий мир через язык и в языке.

Особой информативностью и способностью нести этнокультурные смыслы обладает как топонимия, так и микротопонимия. Преимущественно равнинная местность дает всего 23 наименования объектов рельефа (балки, холмы, горы, курганы), образованные от апеллятивов общей и диалектной лексики (Чибрик — тамб. пышка, оладик, Кайдал — донск. стадо, гурт). Семантические основы рассматриваемых нами оронимов образованы от апеллятивов (гора Широбоковская <— Широбоков, гора Найденовская <— Найденов); от гидронимов (Чибрикова балка <— ручей Чибрик); отражают исторические события (курган Татарский — место захоронения 23 горцев, напавших на ст. Каменнобродскую в октябре 1833 г.); естественно- географический характер объектов (Сухая балка (Гара ат ветра закрываить. Инф.16).

Топонимическая версия народной религии, идеи и образы, выявляющие основную оппозицию «нечистая сила / крестная сила», имеют место на исследуемой территории. Выделяется «нечистый» локус, который, как правило, «манит» и «водит», связан с языческими верованиями, трудный для освоения, бедный в хозяйственном отношении, необъясним с точки зрения обыденного сознания: гора Лысая (на самой макушке горы ничего не растет, считается ведьминой горой, нечистым местом), Блудный луг (Валабуиха пашла на этат лух за бурьянам и праблуждала там целыи сутки, ие ничистый за пригришения вадил. Инф.16) и др.

В пределах не только территории района, но и края значимыми являются гидрографические названия: реки Егорлык, Ташла (данные гидронимы тюркского происхождения), каналы Правоегорлыкский, Левоегорлыкский. Названия более мелких водных объектов, относящихся к периферии топонимического пространства, имеют русское происхождение: речки Русская, Гремучка, Мутнянка, Морозова, Колхозная, Общественная, Малыхина, ручьи Безымянный, Толстиков, Богатый колодец, Пупынинский колодец, Ганнушкин колодец, Голубцов колодец, Беляев колодец и др.

Особый интерес для научного исследования представляет микротопонимический материал, в котором отразились многие явления, слабо отражённые в топонимии или совсем не отражённые. Нами произведена классификация исследуемого материала по лексико- семантическим группам: названия 1) по величине, протяжённости, форме географического объекта (Бараки, Зеленая долина, Звездочка); 2) по производственным объектам, которые классифицируются как эрготопонимы (Автостанция, Канал, Мельница); 3) образованные от личных имён, фамилий (Антоновка (У Юрия Антонава есть песня: «Прайдусь па Абрикосавой, свирну на Винаградную, и на Тинистай улицы я пастаю в тини». Вот и называють в честь пивца наш район. Инф. 4), Баркаловские дома), прозвищ, гидронимов, от уличных прозвищ иногородних (Голопердовка, Бурьяновка). Рассмотренные микротопонимы выполняют следующие функции: 1) информативную (Железка, Кресты, Сахарный) и 2) эмоционально-оценочную (Блядский перекресток, Дурочка, Психушка, Поле Чудес).

Нами подробно исследуются названия географических объектов, имеющих отношение не только к местам захоронения, но и к ритуалам, обрядам, каким-либо ещё иным процессам, напрямую связанным с некрополеведением. Мы отмечаем, что в семантике некротопонимов реализуется этнолингвистический фактор: в казачьих станицах по-разному именуются места захоронения: «погост», «могилки», «амбары», «бугор», «гора».

Исследуя экклезионимы и агионимы как разновидность наименований в русской ономастической системе, производя их этнолингвистический анализ, заключаем, что казаки являются хранителями православной веры, свято чтут традиции, исполняют обряды Русской Православной Церкви, бережно относятся к храмам и их святыням.

Способностью к хранению культурной информации обладают и годонимы, которые, являясь языковой единицей, выполняют характеризующую и ориентирующую в пространстве функцию, реализуют ландшафтно-различительные и социальные коды: Линейная, Широкая, Заречная, Абрикосовая, Кубанская, М. Н. Тухачевского, В. И. Чапаева, Космонавтов, Кузнечная, Боевая Единица и др.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Заказать автореферат

Аксиологичексая связь «имя <–> культура» относится к числу признанных универсалий, так как в ономастической картине мира воплощается характер культуры каждого этноса и каждого человека- имядателя. Анализируя ономастикон, мы имеем возможность перейти с языкового уровня на мировоззренческий путем вскрытия семантического потенциала имени, поэтому «теплая» тональность наивного географизма ставропольской топонимии и микротопонимии – черта, на которую обычно обращают внимание, – с полным основанием позволяет говорить о ментальности, обусловленной сочетанием нескольких этнических групп переселенцев, длительное время живущих на одной достаточно своеобразной территории, являющей себя через названия станиц, хуторов, сел: Изобильное, Веселый, Сладкий; балок: Терновая, Богатая, Красная; улиц: Тихая, Абрикосовая, Цветочная. Это параметры духовности этноса, параметры землепашества как выражения принципиального покоя и фиксированности, судьбоносности древнейшей структуры этнического миросозерцания потомственных земледельцев.

В четвертом параграфе второй главы «Культурное своеобразие зоонимов» отмечается, что зоонимы – это пласт духовной культуры народа, который кодирует информацию об окружающем мире. Этнолингвистическое изучение данного вида онимов направлено на выявление закономерностей мировосприятия казаков-однодворцев. Можно говорить о вычленении зоонимических групп: 1) словообразовательных (Красавка, Красавчик, Красотка), 2) семантических (Копейка, Кнопка, Малыш, Муха), 3) по специфичной образности названий (Бельчик, Снежок, Белянка), по повышенному «коэффициенту субъективности / субъектности», по стилевой неоднородности.

Пятый параграф второй главы «Словообразовательные средства, используемые при описании и реконструкции фрагмента наивно-языковой картины мира», позволяет установить, как с помощью словообразовательных средств отражаются в языке элементы познавательной и классифицирующей деятельности человека, какие оценочные дериванты являются наиболее или наименее значимыми в процессе номинации отдельного лица. Проведенный нами анализ строения антропонимов наглядно показывает, что субъективно- оценочный характер дериватов обусловлен принадлежностью их к народно- разговорному типу языка, в котором отражается не только основание оценки, но и различия в мироощущении, миросозерцании казаков. Несколько иную картину представляет собой словообразовательное маркирование топонимов. Включение словообразовательных средств в процесс номинации позволяет выявить определенные группы онимов, объединенные, например, соотнесенностью с человеком: Гусевка, Кривошеевка, Костомыговка. Словообразовательные средства используются также при образовании названий ландшафта, в которых актуализируется качественно- характеризующий признак: Каменнобродка, Прерванка. Местоположение определенных топонимических объектов также объективируется с помощью словообразовательных средств: балка Камышеватка, хутор Подлужный.

Третья глава – «Языковые источники информации о духовной культуре казачьих станиц Изобильненского района Ставропольского края» – начинается с анализа демонологии, стоящей как бы на пограничье ономастики и верований. Демонологические поверья пронизывают практически все самые многообразные стороны жизни казаков, активно проявляют себя во многих фольклорных, ритуально-коммуникативных и речевых жанрах. Они являются неотъемлемой частью семейных, календарных и хозяйственно-бытовых обрядов.

Персонажную сферу демонологической системы исследуемого региона можно подразделить на 15 групп: 1) мифологические образы людей, имеющих (временно или постоянно) некие сверхъестественные способности (бабка, дед, знахарка, лекарка); 2) люди, сознательно вступившие в связь с нечистой силой и приобретшие явные демонические свойства (колдовка, ведьмак); 3) вредоносные покойники (висельник, удавленник, утопельник); 4) духи – «хозяева» дома и дворовых строений (домовой, игрец, хозяин); 5) духи болезней, эпидемий, смерти (испуг, икота, зевота); 6) образ чёрта (беса) как демонологический образ, выступающий в роли обобщенной (родовой) фигуры для обозначения любых персонажей нечистой силы (аггел, анчутка, ляд, чертовка) и др.

В характеристиках многих мифологических персонажей (колдовка, ведьмак, хозяин, нечистый) прослеживаются взаимопроникновения дохристианских и христианских представлений. Таким образом, можно сказать, что демонология казаков есть локальный вариант духовной  культуры русского народа.

Во втором и третьем параграфах третьей главы произведен этнолингвистический анализ лексики свадебной и похоронной обрядности. Обряды сопровождают важные моменты человеческой жизни, связанные с рождением, свадьбой, вступлением в новую сферу деятельности, переходом в другую возрастную группу, смертью. Изучение лексических полей обрядовых наименований особенно актуально, так как в настоящее время значительная часть обрядовой лексики употребляется в речи ретроспективно, уходит на периферию языка или утрачивается.

Свадебный обряд представляет собой сложный фольклорно- этнолингвистический комплекс, разножанровый, многоактный, наиболее богатый пласт духовной культуры народа. Казачья свадьба состоит из нескольких отдельных частей: досвадебный период, собственно свадьба (выкуп косы, венчание, пир, одаривание молодых, повивание невесты, проводы на брачное ложе), послесвадебный период (ряженые, катание родителей молодых, отводы).

В работе подчеркивается, что в свадебном обряде казачьих станиц Изобильненского района строго соблюдается последовательность обрядовых актов, обязательно «проигрывается» обрядовый минимум. И это обоснованно, ибо семиотизация и оценка признаков и их оппозиций (символический язык традиционной культуры), различные по семиотическому статусу и культурной функции символы – это все вопросы из области теории и метаязыка этнолингвистики, и они требуют разработки на материале различных культурных традиций, т.к. эмпирическая база трактовки символов-признаков безгранична. Так, «дивень» для непосвященных – это обрядовая деталь, а для этнолингвистики – система символов-признаков вплоть до красной ягоды калины, украшающей «дивень» на осенних свадьбах и символизирующей утрату девичества, и это культурный стереотип, абсолютизация признака красного цвета, концептуализация его в культуре.

Рассматривая номинативную лексику обрядовых актов, отметим, что обязательными являются традиционные свадебные термины, представленные в многочисленных записях обрядов различных регионов, научных исследованиях по свадебной обрядности, пособиях по фольклору: сватовство, сговор, смотрины, помолвка, рукобитье, девичник, венчание, отводы и другие. В традиционные обряды вносится региональное (локальное), которое становится общепринятым и тем самым пополняет фонд обрядовой лексики, входит в словари: вечеринки, ночевки, продажа подушек, снятие обуви с невесты, проводы невесты, катание через семь мостов, прохождение через костер, выброс веника, воровство невесты, поиски молодой, вывешивание флага, катание родителей, подметание пола, забивание кола, доедание последнего сухаря.

Похоронный обряд – один из сложнейших в цикле традиционной обрядности и один из наиболее этнически значимых в семейно-бытовом укладе русского населения казачьих станиц Изобильненского района. Этот обряд донес до нашего времени ощутимый пласт языческой культуры, что с обязательностью порождало синкретизм, взаимопроникновение при давлении традиции, идущей от предков – «так делали деды», отсюда двоеверие и категории «магической», «договорной» модели культуры (уровень фундаментальных семантических оппозиций).

В структуре обряда мы выделяем четыре этапа, каждый из которых подразделяется еще на группы: 1) предсмертный период (приметы, по которым узнавали о приближающемся несчастье; прощание с умирающим),

2) смерть (предсмертная агония, наступление смерти), 3) погребальные обряды (приготовления к погребению, чтение Псалтири, ночные бдения, проводы покойника, обряды в доме после выноса покойника, погребение), 4) поминальные обряды (последняя вечеря, помин во время погребения, в 3, 9, 20, 40 дни, полгода, год).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Смысл поминок, проводимых в казачьих станицах, – воспоминание о своих умерших предках, поддержание о них памяти. В рамках поминок устойчиво сохранялись этноспецифические элементы, прежде всего, обрядовая пища (как общероссийская лексика: кутья, мед, хлеб, борщ, кисель, пирожки, так и локальная, характерная для исследуемого региона: бобышки, лесенка, лапша, пампушки, узвар). В акте совместно принимаемой трапезы получила выражение общность родственно-соседской микросреды, а через нее – этническая общность.

Многие сообщения информантов о загробном мире, о том свете, о душе, суеверия и приметы можно рассматривать как памятники духовной культуры народа: открытие настежь ворот, завязывание рук и ног покойного, вывешивание рушника на окно, украшение цветами последней дороги покойного, запрет переходить дорогу траурной процессии, бросание горсти могильной земли за ворот одежды родным покойного, смотрение в печку, кормление покойного, приготовление постели умершему на 40 день после смерти, поминание горячим борщом, распивание чаши, изготовление лесенки.

С момента принятия православия наблюдается тесное переплетение язычества и христианства, выполнение церковных канонов, обрядов и одновременное соблюдение народных примет и суеверий. Таким образом, язычество – не отрицательная величина. Оно представляет собой огромную ценность, являясь колыбелью русской культуры в целом, и не обесценивается с принятием христианства, а поднимается на высоту иного миропонимания.

В Заключении подводятся итоги и намечаются перспективы дальнейшего исследования заявленной проблематики. Особо подчеркивается, что в условиях постепенной утраты традиционной духовной обрядности первоочередной задачей учителей русского языка, филологов, культурологов являются фиксация, систематизация, архивизация и изучение всех доступных артефактов традиционной этнокультуры. Этнолингвистическое исследование материальной культуры казаков, родильно-крестильного и инициального обрядов, обрядов ритуального лечения болезней, магии, колдовства, метеорологии, традиций казачьей кухни, анализ этнокультурной лексики необходимы для решения важнейшей задачи – сохранения славянской духовной культуры. Логическим результатом этнолингвистического описания традиционной народной культуры становится словарь как форма систематизации или терминов, или взаимосвязанных по общим семиотическим законам объектов, действий, атрибутов и кода.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях

1. Кульпинов, Ю.А. Отражение христианской культуры в онимах

Изобильненского района Ставропольского края (этнолингвистический аспект) [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Вестник Ставропольского гос. ун-та. – Ставрополь: СГУ, 2009. – Вып. 60. – С. 77-83. – [Статья. – (0,25 п.л.)]. (Издание из перечня ВАК РФ).
2. Кульпинов, Ю.А. Ойконимы северо-западного региона Ставропольского края [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Известия Волгоградского гос. пед. ун-та.– Волгоград: ВГПИ, 2009. – Серия «Филологические науки». – С. 83-86. – [Статья. – (0,24 п.л.)]. (Издание из перечня ВАК РФ).
3. Кульпинов, Ю.А. Лингвистическое краеведение на уроках русского языка в V классе [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Русский язык в школе. – М.: ООО
«Наш язык», 2009. – № 2. – С. 18-19. – [Статья. – (0,12 п.л.)]. (Издание из перечня ВАК РФ).
4. Кульпинов, Ю.А. Мотивировка фамилий жителей казачьих станиц Изобильненского района [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Проблемы общей и региональной ономастики: Материалы VI Всероссийской научной конф. – Майкоп: АГУ, 2008. – С. 155-158. – [Статья. – (0,18 п.л.)].
5. Кульпинов, Ю.А. Язык народных примет и суеверий жителей Изобильненского района Ставропольского края (к проблеме культурной диглоссии) [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Лингвистическое образование как реализация социального заказа общества: Материалы межрег. научно-метод. конф., – Ставрополь: СГУ, 2008. – С. 33-36. – [Статья. – (0,17 п.л.)].
6. Кульпинов, Ю.А. Ойконимы Изобильненского района Ставропольского края с семантическим полем «духовная культура» [Текст] / Ю.А. Кульпинов
// Система ценностей современного общества: Сб. материалов IV Всероссийской научно-практ. конф. – Новосибирск: ЦРНС – Изд-во СИБПРИНТ, 2009. – С. 125-128. – [Статья. – (0,18 п.л.)].
7. Кульпинов, Ю.А. Изучение этнолингвистического материала на уроках русского языка [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Lingua mobilis. – Челябинск: ЧГУ, 2009. – № 1. – С. 167-173. – [Статья. – (0,43 п.л.)].
8. Кульпинов, Ю.А. Русская демонология казачьих станиц Изобильненского района Ставропольского края (этнолингвистический аспект) [Текст] / Ю.А. Кульпинов // Ономастикон Ставропольского края (синхрония и диахрония): Учебное пособие / Автор-составитель Л.П. Ефанова. – Ставрополь: СГУ, 2009. – С. 233-251. [Глава пособия. – ( Всего – 17,3 п.л.; лично автора – 0,79 п.л.)].

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

1308

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке