Актуальность нашей работы вызвана необходимостью целостного исследования поэзии Ш.-Э. Мурадова.
Степень изученности темы. Начиная с 60-х годов прошлого столетия о творчестве Ш.-Э. Мурадова поэты А. Алем (Фатуллаев), А. Саидов, Б. Салимов, М. Джалилов писали рецензии и отклики, а литературоведы А. Агаев, К. Акимов, А. Ганиева, Г. Гашаров, Г. Темирханова и другие выступали в периодической печати с научными статьями.
Например, в книге Г.Г. Гашарова «Покорители духовных вершин» дается краткий анализ лирических и лиро-эпических произведений Ш.-Э. Мурадова, обращается внимание на поэтические средства речи, а также на твердые композиционные формы (бейты, рубаи, шести- и восьмистишия, сонеты и др.), использованные поэтом. Оценивая любовную и пейзажную лирику поэта, исследователь пишет: «Высокая нравственность, чистота помыслов, искренность чувств, верность в любви, одухотворенность, глубокое уважение к женщине – вот те черты и качества, которые присущи лирическому герою любовных стихов поэта …»1.
По нашим наблюдениям, критика единодушно подчеркивает, что Ш.-Э. Мурадов внес ощутимый вклад в развитие не только лезгинской национальной литературы, но и дагестанской культуры в целом.
Объект и предмет исследования. Объектом нашего исследования является поэтическое творчество Ш.-Э.Мурадова.
Цели и задачи исследования. В работе ставится следующая основная цель: провести всестороннее, разноаспектное исследование проблематики лирики Ш.-Э. Мурадова и её поэтических особенностей.
Для достижения названной цели мы ставим и решаем ряд взаимосвязанных задач, приоритетными из которых являются:
а) выявить традиционность в гражданском, социально- бытовом, философском, любовном и пейзажном циклах лирики Ш.-Э.Мурадова;
б) определить особенности художественного метода поэта;
в) показать своеобразие поэтики Ш.-Э.Мурадова в области стихосложения (ритмика, рифма, строфика);
г) дать литературоведческую оценку опыту перевода на русский язык лирических произведений Ш.-Э.Мурадова.
Методологическая основа и методы исследования. Методологической основой диссертации являются принципы исследования, отражённые в трудах известных теоретиков и историков литературы: А.Н. Веселовского, В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, Л.И.Тимофеева, С.М. Бонди, Г.Н. Поспелова, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, Б.В. Томашевского, М.Л. Гаспарова, В.Б. Шкловского, Б.О. Эйхенбаума, Е.Г. Эткинда, Р.О. Якобсона и др. Роль методологической базы сыграли также принципы исследования, использованные в работах дагестанских литературоведов: А.-К.Ю. Абдуллатипова, А.Г. Агаева, А.М. Аджиева, М.-З.А. Аминова, З.Н. Акавова, С.Х. Ахмедова, Г.Г. Гамзатова, Ф.И. Вагабовой, А.М. Вагидова, Г.Г. Гашарова, А.Г. Гусейнаева, Р.Г. Кадимова, Э.Ю. Кассиева, Р.М. Кельбеханова, Ш.А. Мазанаева, З.А. Магомедова, А.М. Муртазалиева, К.Д. Султанова, К.К. Султанова, С.М. Хайбуллаева, Х.М. Халилова, М.Р. Халидовой, Р.Ф. Юсуфова и др.
В работе применяются сравнительно-исторический, системный, типологический, статистический и описательный методы.
Научная новизна исследования состоит в том, что в литературоведческий оборот вводится лирика малоизученного, но талантливого лезгинского автора и выявляются ее сущностные особенности, благодаря чему более полной предстает картина развития лезгинской поэзии во второй половине ХХ века.
Теоретическая и практическая значимость диссертации. Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней получает обоснование следующее, часто оспариваемое положение: традиционная поэтика еще не исчерпала свой художественный потенциал и при творческом к ней подходе может эффективно служить талантливым авторам.
Результаты данного исследования могут найти применение в преподавании дагестанской литературы в вузах, колледжах и общеобразовательных школах Дагестана, в разработке вузовских и школьных учебников и учебных пособий.
На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:
- В лирическом творчестве Ш.-Э. Мурадова традиционная поэтика выступает эффективным средством создания текстов высокого эстетического качества.
- Доминирующим художественным методом в лирике исследуемого автора является социалистический реализм.
- Стихосложение Ш.-Э. Мурадова, несмотря на его традиционный характер, отличается богатством форм, а в целом ряде произведений и виртуозной техникой.
- Отдельные, по сути периферийные эксперименты с формой, свидетельствуют о не реализованном полностью творческом потенциале исследуемого поэта.
- Российский читатель на сегодняшний день не может иметь адекватного представления о поэзии Ш.-Э. Мурадова, так как первый опыт перевода на русский язык его произведений не является достаточно плодотворным.
Апробация работы. Основные положения диссертации излагались на ежегодных научных конференциях на факультете дагестанской филологии ДГУ (2006, 2007, 2008, 2009), а также были опубликованы в виде 6 статей в сборниках научных работ и журналах.
Структура и объем диссертации обусловлены её целью и основными задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Диссертация представляет собой рукопись на 149 страницах форматом А4, размер кегля 14, интервал полуторный. Список прямо или косвенно использованной научной и научно-критической литературы включает 175 наименований.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цель и задачи исследования, отмечаются методологическая база работы и применяемые в ней методы литературоведческого анализа, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации.
В первой главе – «Художественный мир Ш.-Э. Мурадова: традиционность как конструктивная доминанта» – обосновывается тезис: лирическое творчество Ш.-Э. Мурадова по своим существенным параметрам традиционно, в основном массиве своих текстов поэт пользуется арсеналом художественных средств, накопленных в устном народном творчестве и предшествующей лезгинской литературе. Если рассматривать лирику Ш.-Э. Мурадова в аспекте носителя переживания, то в целом она автопсихологична. К ней в полной мере можно отнести слова Л.Я. Гинзбург: «По самой своей сути лирика — разговор о значительном, высоком, прекрасном (иногда в противоречивом, ироническом преломлении); своего рода экспозиция идеалов и жизненных ценностей человека»2. Лирический герой Ш.-Э. Мурадова не просто связан тесными узами с автором, его мироотношением, духовно- биографическим опытом, манерой речевого поведения, но в большинстве случаев оказывается от него неотличимым. Поэтому, хотя в творчестве поэта в ряде стихотворений представлена и ролевая лирика, именно автопсихологичность составляет ядро его поэзии.
Тезис о традиционном характере лирики Ш.-Э. Мурадова конкретизируется последовательно в пяти параграфах первой главы. В первом параграфе первой главы – «Стихотворения на гражданскую тематику» – утверждается, что, продолжая лучшие традиции С. Стальского, Т. Хурюгского и др. лезгинских поэтов-предшественников, Ш.-Э. Мурадов в новых исторических условиях воспевает свою отчизну. Если в начале творчества он писал, главным образом, о близком его сердцу родном селе, долине Самура, то в последующие годы границы родины расширяются. Родина у поэта одна, и он не делит ее на большую и малую.
В ряде произведений образ родины у Ш.-Э. Мурадова неразрывно связан с образом матери. Отождествляя эти понятия, поэт пытается выразить всю глубину и святость чувств к отчизне.
С темой родины и гражданственности связана у Ш.-Э. Мурадова и тема дружбы. Поэт повествует не только о дружбе между людьми, но и о братстве народов. Например, в стихотворении «Я дагестанец» («Дагъустанви я зун») он пишет:
Нужна помощь в написании автореферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Миллет я чун – лезги, лак, авар, Урус, къумукь, татни, дарги.
Са мураддихъ физва экуь… Россияни зи Дагъустан Уьмуьрлух я са рикI, са чан3.
Одной мы национальности – лезгин, лакец, аварец, Русский, кумык, тат и даргинец.
К одним желаниям стремимся светлым… Россия и мой Дагестан –
Пожизненно одно сердце, одна душа4.
По его мнению, именно благодаря интернационализму наша страна одержала победу в Великой Отечественной войне. Судьбоносные события этой страшной войны явились для Ш.-Э. Мурадова неиссякаемым источником поэтического вдохновения. В стихах, написанных в военное лихолетье, поэт неизменно выражает веру в то, что злостным действиям фашистов придет конец. Для того чтобы показать ненависть к «мерзким фрицам», поэт усиливает свою речь проклятиями: «собачья отара» («киц1ерин суьруь»), «бешеный враг» («пехъи душман»), «свиное рыло» («вак1ан яргъи т1иш»), «воронье гнездо» («пехъерин муг»), «дикий изверг» («вагьши залум») и другие.
Ш.-Э. Мурадов призывает не забывать имена тех, кто во имя Родины пожертвовал своей жизнью. На примере Зои Космодемьянской, Матросова, Кошевого, Тюленина, Валентина Эмирова, Ханпаши Нурадилова и других героев Ш.-Э. Мурадов дает обобщенный образ молодого поколения, выступившего в защиту чести и достоинства нашей Родины.
Во втором параграфе первой главы – «Социально- бытовая лирика Ш.-Э. Мурадова» – рассматривается развитие тем и идей, мотивов и образов его гражданской лирики. Раскрывая эту связь, мы стремились поставить и другой важный вопрос – о художественном методе исследуемого автора.
Личное и общенародное в художественном мире поэта почти всегда сливаются в одно нерасторжимое целое. Находят свое воплощение у Ш.-Э. Мурадова также и такие особенности общепринятого метода, как борьба с пережитками прошлого, которые тормозили победное движение вперед.
Однако в ряде произведений социально-бытового плана поэт выходит за рамки господствовавшего тогда метода, поднимаясь на уровень общечеловеческой проблематики: изображаемое при этом явление оказывается освобожденным от жестких социальных уз, не детерминированным общественно- исторической жизнью. Проблемы быта в этом случае приобретают бытийную окраску, а пропагандируемые автором ценности получают общечеловеческий статус. Например, в стихотворении «Весёлый старик» («Шад кьуьзек») автор любуется пожилым человеком, который в восьмидесятилетнем возрасте не теряет бодрости духа. Свой секрет весёлый старик объясняет следующим образом:
Гуьзгуьдайни мукьвал-мукьвал Килигиз рикI дар тийин,
Хъел къвен тийин, такъудин къал, Гъамуникай пар тийин.
Яхдиз къекъуьгъ гьар са юкъуз Яргъал-яргъал мензилра, Зегьметдивай ашкъи къачуз, Беден жуван кьезилра.
Ички, пIапIрус кьамир сиве, Азгъунвалмир нефсинин, Гьуьжетариз гьатмир кIеве, Агъа жемир бягьсинин5.
В зеркало часто не смотри –
Сердце омрачишь.
Не сердись, не создавай ссоры, Горю долго не предавайся.
Ходи пешком каждый день На большие расстоянья.
В труде черпая вдохновенье, Освобождай от тяжести свое тело.
Спиртное, сигарету в рот не бери, Не потакай обжорству,
Чрезмерно соперничая, не загоняй себя в тупик, Не увлекайся враждой.
В лирико-философских медитациях Ш.-Э. Мурадова, проанализированных нами в третьем параграфе первой главы, поэт, опираясь на опыт предшествовавших художников слова, через призму собственного сознания даёт оценку миру. Ш.-Э. Мурадов утверждает: пребывание человека на земле кратковременно, и он не должен провести это время впустую («Бессмысленно прожитая молодость – мỳка в старости»), без пользы для себя и других.
Ш.-Э. Мурадов – мастер малых композиционных форм, к ряду его произведений вполне применимо утверждение Т.И. Сильман о том, что принцип лирического рода литературы – «как можно короче и как можно полнее»6. В своих бейтах и рубаи, шести- и восьмистишиях, сонетах поэт в лаконичной форме и в полной мере смог передать свои философские размышления о мире и месте человека в нем:
Фитнейриз яб гумир, сабурлувал хуьх, Уьмуьрдин дердияр шииррив чуьхуьх.7
Сплетен не слушай, терпенье храни, Жизненные страданья стихами смывай.
Немаловажное место в философских стихах Ш-Э. Мурадова занимает образ Времени. Для поэта Время не абстрактное понятие, а живое существо, обладающее быстротечностью и нечеловеческой силой. Человек, конечно же, бессилен в борьбе против Времени. Но если ему не дано физического бессмертия, рассуждает поэт, то у него есть две возможности победить Время: одна – это оставить после себя потомство, вторая – заниматься искусством, поэзией.
Тема поэтического творчества представлена в стихах Ш.-Э. Мурадова во всей ее сложности. Лезгинский лирик размышляет об особой, пророческой миссии поэта на земле. И хотя поэт обречен переживать судьбу всего мира, именно поэтическое творчество помогает ему жить, сама мысль о возможности заниматься творческим трудом продлевает его годы – такой вывод напрашивается в ряде произведений исследуемого нами автора.
В своих философских размышлениях Ш-Э. Мурадов говорит о бренности жизни, подобной «быстрому потоку воды». Однако это не обрекает его на пессимизм. По мнению поэта, каждый этап жизни имеет свои преимущества: молодость – бодрость и крепость духа, а зрелые годы – мудрость.
Верой в творческие силы человека пронизаны многие произведения поэта. В них перед нами встает образ всемогущего творца: «нет дела, которого человек не смог бы сделать», он может даже «начертить линии на небосводе». По мнению поэта, одно только имя – имя человека – величественней всех имен на свете.
Без сомнения, традиционный характер имеет и любовная лирика Ш.-Э. Мурадова, проанализированная нами в четвёртом параграфе первой главы. В эту тему, по нашему мнению, органично вплетается и тема женщины, и материнства. В ряде произведений поэт искусно изображает любовь матери к ребенку, например:
Зи манидин гафар вун я, Йифен ширин ахвар вун я, Яшайшидин гатфар вун я, Чаз шадвилер гъайи инсан8.
Слова для моих песен – это ты, Сладкий сон ночной – это ты, Весна в жизни – это ты,
Нам радость принесший человек.
Загадочным явлением представлено в стихах Ш.-Э. Мурадова чувство любви: любовь – это и «лекарство от печалей», и «луч в темной ночи», и «поле с цветами», и «небосвод», и «светлая мечта». Опираясь на опыт предшествующих художников слова, Ш.-Э. Мурадов вносит свой вклад в развитие лезгинской любовной лирики. Яркое свидетельство тому стихотворение «Ви муьгьуьббат» («Твоя любовь»), написанное в форме гошмы:
Ви ашкъиди лув гуз тадай кард я зун, На кIандайвал зар вегьедай нард я зун, Чи муьгьуьббат лигимардай чард я зун. Гъам зи кьамал вик жеда вун галачиз9.
Вдохновленный тобой, взлетаю, как сокол, Если хочешь, стану «зари»* для игры в нарды, Я кузница для закалки нашей любви.
Горе будет ярмом на шее без тебя.
Но сколько бы поэт ни воспевал красоту женщины, для него главное не «красавица с завистливым сердцем», а человек «с добронравным характером». Именно в изображении любовной страсти поэт широко пользуется фольклорными художественными средствами, вкладывая в них новую экспрессию: это психологический параллелизм, дейишме, романтические образы легендарных влюбленных и т.д.
Большое внимание в любовных стихах Ш.-Э. Мурадова уделено обращениям и сравнениям. Примеры обращений: «зи кIаниди» («моя любимая»), «гуьзел» («красавица»), «руш» («девушка») и другие. Пальцы любимой поэт сравнивает с «мягкой ватой», «солнечными лучами»; прекрасные губы – с «красной ягодой», «листьями розы»; красивое, гладкое лицо – со «светящейся луной»; «горло – белое молоко»; волосы любимой – «с черным морем во время бури». Любимая ходит «быстрой походкой», «ветерок играет в подоле платья». Глаза любимой «светятся, словно солнце из-за туч».
«Чистосердечность», «светлая улыбка на устах» для поэта «подобны жизни». Ради «черных, как агат, глаз» он готов «поднять высокую гору». В такого рода сравнениях можно с легкостью представить внешний облик девушки. В каждой строке поэт пытается раскрыть какую-нибудь особенность возлюбленной:
Расу чIарар лепе гана хкажна,
Яру яйлух пипIер къугъваз, кьамаллаз, Элкъвей чиниз ичин рангар акъатна, Акуна заз а руш кьакьан цлаллаз10.
Русые волосы поднялись волной,
Уголки красной косынки заиграли на затылке, Порозовело круглое лицо,
Видел я эту девушку на высокой стене.
Для выразительности образа, усиления его воздействия Ш.-Э. Мурадов пользуется и гиперболой. Любовь для поэта «как весна, как утренняя заря». В одной из газелей он пишет:
Вун акунихъ тамарзлу я, Авахьзава накъвар-вацIар11.
Страстно желаю увидеть тебя, Текут слёзы рекой.
Используемые Ш.-Э. Мурадовым художественные средства обогащают лезгинский литературный язык:
Нужна помощь в написании автореферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Пагь, дамах гвай киф ала ви далудал, Къаравул хьиз акъвазнавай парудал12.
Ах, красивая коса на твоей спине, Как сторож, стоящий у ограды.
Усиления выразительности во многих стихах о любви Ш.-Э. Мурадов достигает и тем, что называет девушек поименно: Дестегюль, Беневша, Гюльшад, Марал, Мария, Гюлюшан, Секне, Дилбер, Дилара, Гюльжамал, Суна, Аминат, Сельминаз, Гюльназ.
О мастерстве и оригинальности Ш.-Э. Мурадова как лирика свидетельствует его шестистишие, посвященное воспеванию юной красавицы:
Зун ракъиниз килигайла,
Ви милаим хъвер акуна, Вацран чинал вил вегьейла, Заз ви ачух пел акуна
Зуьгьре гъедрез тамашна зун Гьанайни ви гел акуна.
Когда я посмотрел на солнце,
Там твою очаровательную улыбку увидел. Взглянул в сторону луны,
И там твой красивый облик увидел.
На ярко святящейся в небе утренней звезде Опять твой свет увидел13.
Подхватывает поэт в своем творчестве и такую традиционную тему, как «возлюбленная в труде». О девушке- труженице, как известно, слагали стихи С. Стальский, Т. Хурюгский и другие его предшественники.
В любовной лирике Ш.-Э. Мурадова условно можно выделить ряд микротем. Это: любовь женщины; любовь мужчины; стихотворения, описывающие характер и внешние данные возлюбленной; беседы о любви; любовь и труд; любовь и природа и т.д. Изящество красок, индивидуальность образов, злободневность проблем – вот характерные черты, присущие не только любовной лирике, но и всей поэзии Ш.-Э. Мурадова.
В последнем параграфе первой главы мы анализируем стихотворения Ш.-Э. Мурадова о природе. Можно утверждать, что его стихи о природе, помимо предшествующей литературы, навеяны картинами почти не тронутых цивилизацией мест. Поэт родился и вырос в самом высокогорном населенном пункте Европы – ауле Куруш, окруженном величественными горами Шалбуздаг, Шагдаг, Базар-дюзю, вершины которых покрыты вечными снегами, а низовья – альпийскими лугами.
Литературовед Г.Н. Поспелов пишет: «Даже тогда, когда лирические произведения как будто бы лишены медитативности и внешне в основном описательны, они только при том условии оказываются полноценно художественными, если их описательность обладает медитативным «подтекстом»»14. Идиллия – вот подтекст и доминирующее эстетическое чувство, которым окрашена пейзажная лирика Ш.-Э. Мурадова.
Главенствующее место в пейзажных стихах поэта занимают горы – величественные и гордые существа, хранители вековых тайн. Например:
Мне дороги эти склоны Шалбуздага, Где тают вечные снега,
Где дым родного очага
Мне душу будит, словно сага15.
Горы, как отмечает поэт, являются источником всех земных благ: полям они дают урожай, селам – свет, чабанам – овец, рекам – шум течения. Горы охраняют людей от всех напастей:
Каждая гора, как страж На границах наших долин16.
Поэт влюблен в каждый камушек, каждую вершину родных гор. Вдыхая воздух и свежий аромат Шалбуздага, Ярудага, Базар-дюзю, он ощущает духовное единение с природой.
Гьейран я зун тIебиатдин крарал, Яргъи рушан ирид жуьре рангарал, Жив кьилеллай тIурфанрални, гарарал, ТIебиатдин сирерал зун ашукъ я17.
Восхищён я красотами природы:
Семью цветами радуги,
Сверкающими снежинками, ласкающими ветрами. В таинства природы я влюблён.
И далее, очеловечивая высокую вершину Базар-дюзю, поэт продолжает:
Виш йисарин муркIар аваз хуруда, МичIи, къалин цифер къекъвез чуруда, Базар-дуьзуь такабур тир гьар чIавуз, Жедайди туш лугьуз вичин кьил агъуз18.
Тысячелетиями держишь льдины на груди, Бороду окутывают густые, черные облака. Ты никогда не склоняешь голову,
Вечно гордый Базар-дюзю.
Ш.-Э. Мурадов часто картины природы даёт в гармонии с состоянием души человека. Так, в стихотворении «Буря в горах» описываемая картины природы помогает читателю понять настроение лирического героя, заставляет его задуматься:
Эхуь цавуз садлагьана чIулав цифер акъатна, Чилин винел перишан тир серин перде акьалтна, Секинзавай шад къушарик къалабулух акатна, ТIебиатдин хуьрезвай чин бейхабар серин хьана19.
В ясном небе появились чёрные тучи, Земля покрылась серым покрывалом. Радостных птиц охватило волнение,
Улыбающаяся природа внезапно загрустила.
Буря прошла, постепенно природа успокоилась, солнце вновь засияло. Спокойствие пришло и к лирическому герою:
Дождь перестал, природа ожила вновь, Воздух наполнился теплыми лучами солнца.
Птицы, радостные соловьи опять запели, Мелодия их пения стала ещё приятней20.
Часто предметом раздумий поэта становится солнце. Загадочный образ олицетворенного солнца уподобляется красивой девушке. Как только «солнце выглядывает издалека, распустив свои золотистые волосы», земля начинает дышать. Дыхание почвы усиливается от «жгучих стрел».
В стихотворении «Солнце» («Рагъ»), написанном в виде монолога, Ш.-Э. Мурадов восхваляет «светоч всего мира», «царя всей вселенной». Для солнца «небо – трон», оно «управляет огнем и пламенем», без него нет света, тепла, урожая. «Но не зазнавайся, отбрось гордость», – восклицает поэт. «На небе неисчислимое количество звезд и одна из них ты, и с той лишь разницей, что ты ближняя. Человек всесилен, и он непреклонен перед тобой».
Позже под тем же названием поэт создал замечательную поэму, состоящую из пяти глав, в которой много философских размышлений о могущественной силе солнца, о его месте во Вселенной, в жизни людей и всего живого на земле.
Нужна помощь в написании автореферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Мастерски описал Ш.-Э. Мурадов природу времен года, подчеркивая прелести каждого из них. Наверное, как и многие его предшественники, Ш.-Э. Мурадов ощущал беспредельную радость и восторг, наблюдая пробуждение природы ото сна, наступление весны. Художественные приемы, использованные в этих произведениях, отличаются выразительностью и яркостью красок. В стихотворении «Приди в яйлаг» поэт несколькими словами создаёт подкупающую яркими красками картину весны:
Ядайла цавуз пакаман ярар,
КьецIил кIвачерив къекъвен къурухда… Кьезил шагьварди темен гуз сивиз, Пагь, нефес къачун регьят я гьикьван!21
Когда наступает утренняя заря, Босиком пройтись по лугу как приятно… Ох, как легко дышится,
Когда легкий ветерок целует губы.
Стихи об осени также насыщены различного рода тропами. К примеру, описывая деревья в осеннюю пору, Ш.-Э. Мурадов сравнивает их с «общипанными курами», а в другом стихотворении они «стоят смиренно, как жених с невестой». Ненастную погоду поэт сравнивает «с лицом мужа, у которого болеет жена», и «небо печальное, как мать на могиле сына», а «земля неохотно впитывает дождь».
В ряде стихотворений изображение природы оказывается связанным с описанием сложных человеческих отношений. Например, образ тумана становится символом неопределённости в стихотворении «Трудно» («Четин я»), где говорится о натянутых отношениях поэта с другом.
Нередко пейзажные стихи Ш.-Э. Мурадова переплетаются с философскими раздумьями о жизни, о мире (например, «Листок», «Листва еще сочна…»). При этом природные явления начинают приобретать символическое значение.
Стихотворения Ш.-Э. Мурадова о природе свидетельствуют о том, что поэт был настоящим художником- пейзажистом, тонко чувствовавшим величие и красоту природы гор. Продолжая лучшие традиции А. Фатахова, Т. Хурюгского, он создает оригинальные и запоминающиеся картины природы родного края разных времен года. Однако эти величественные пейзажные картины даны не сами по себе, не как самоцель, а в связи с человеком, с его настроением и душевным состоянием.
В своей пейзажной лирике поэт не только восторгается величием и красотой гор и рек, подчеркивает хрупкость и незащищенность природы, но и страстно призывает сохранить эту красоту для будущих поколений.
Во второй главе – «Особенности стихосложения» – доказывается, что традиционный характер лирики Ш.-Э. Мурадова проявляется не только в плане проблемно-тематическом и образном, но и в области стихосложения: метрике, рифме, строфике.
В первом параграфе второй главы – «Ритмика» – подробно описывается ритмическое богатство в стихах лезгинского лирика, которое создаётся за счёт расширения размерного репертуара: поэт творит в диапазоне от четырехсложника до шестнадцатисложника, используя в одних случаях чистый размер, а в других – сочетание размеров разной длины.
В процессе проведённого исследования мы убедились, что в целом Ш.-Э. Мурадов отдает предпочтение традиционным в лезгинской поэзии ритмическим формам, а поиск новых форм в его творчестве эпизодичен.
Наблюдения над рифмой, проведённые нами во втором параграфе второй главы, – «Рифма» – также показывают приверженность исследуемого лезгинского лирика традиционной поэтике. Однако Ш.-Э. Мурадов, как поэт высокой стиховой культуры, мастерски применяет и неточную рифму.
Встречаются в творчестве Ш.-Э. Мурадова и рифменные эксперименты: использование внутри строк одной рифмы, использование одной рифмы для всего текста и т.д.
Как пример умелой рифмовки можно рассматривать текст его стихотворения «Герек я» (приводим первую строфу):
Туп1алда хьун къаш, Къужад гъиле лаш, Шурвадихъ галаз Лаваш герек я22.
Хотя в структуре этого стихотворения видно явное влияние известного шедевра Етима Эмина «Квез вуч ярашугъ я» («Кому что подходит»), Ш.-Э. Мурадов проявил оригинальность: концовки его строф звучат необычно благодаря тому, что он переносит рифменное слово с предпоследней строки на начало последней, преобразуя тем самым рефрен в редиф.
Но в целом эксперименты с рифмой не являются характерным признаком поэтического стиля Ш.-Э. Мурадова.
Подобным же образом можно оценить и строфику изучаемого нами автора, что мы делаем в третьем параграфе второй главы – «Строфика». Традиционность и здесь не сковывает поэта, и его строфика достаточно разнообразна. Например, мы обнаружили в стихах поэта случай редкого не только для лезгинской поэзии семистишия23. В сборнике «Мы все – друзья» есть стихотворение («Буба»24), состоящее из трех строфических разновидностей: четырехстишия, шестистишия и двенадцатистишия. В сборнике «От сердца к сердцу» Ш.-Э. Мурадов делает попытку создать новую строфическую форму, которая представляет собой синтез строфической и астрофической композиций («Эцигунрин майдандал»)25.
Заслуживает внимания и строфический рисунок стихотворения «Дуьз рехъ гьатдач ташвишра»26. Во-первых, оно написано редким для лезгинской поэзии десятистишием; во- вторых, все строфы скреплены единой рифмой: еришра – дуьшуьшра – емишра – вердишрай – ташвишра – дуьзмишрай; в-третьих, в нечетных строках используется холостая рифма. Словом, видна интересная работа над формой стиха.
Однако отмеченные и некоторые другие строфические опыты, проанализированные нами в работе, остались для поэта единичными и не получили развития. Проведенное нами исследование ясно показывает ориентированность Ш.-Э. Мурадова на традиционную строфику: а) в его творчестве сравнительно низок удельный вес астрофических текстов; б) значительный корпус текстов имеет твердую композиционную форму; в) поэт отдает явное предпочтение четверостишию – самой популярной в мировой поэзии строфической разновидности.
В третьей главе – «Лирика Ш.-Э. Мурадова в переводах на русский язык» – мы кратко рассмотрели переводческую проблематику и работу В. Бармичева по переводу лирических стихотворений исследуемого нами автора. В первом параграфе третьей главы – «Проблемы перевода лезгинской поэзии на русский язык» – вначале ставится проблема подстрочного перевода. Считаем, что давно назрела необходимость теоретического осмысления этого вопроса, так как на практике имеют место разного качества подстрочные переводы одного и того же текста. Этот тезис получает обоснование на примере сравнительного анализа подстрочного перевода на русский язык стихотворения лезгинского поэта XIV века Кра Мелика поэтом Арбеном Кардашем и литературоведом Ахмедом Ахмедовым. Мы показываем, как в подстрочном переводе Арбена Кардаша не учитываются ни синтаксическая структура оригинала, ни созданная в нем поэтическая семантика. Проанализировав научную литературу по переводческой проблематике, мы пришли к выводу о целесообразности вольного перевода, но с оговоркой: взявшийся за перевод обязан учесть эстетические параметры оригинала. По нашему мнению, переводчик лирического стихотворного произведения должен по возможности стремиться сохранить в переводимом тексте хотя бы некоторые формальные и содержательные особенности оригинала.
Во втором параграфе третьей главы – «Лирика Ш.-Э. Мурадова в переводах на русский язык» – мы проанализировали работу переводчика В. Бармичева и пришли к следующему выводу. Часть его переводов получилась удачной: «Шиир» («Стихотворение»), «Желание» («Мурад»), «Плачущей девушке» («Шехьзавай рушаз»), «Сердце матери» («Дидедин рикI»), «Былое поверье» («Куьгьне мисал»), «Намус» («Намус»),
«Муки творчества» («Яратмишунин четинвал»), «Ожидание» («Гуьзлемишун») и другие, но некоторые явно не соответствуют поэтике лезгинского автора.
Типичными причинами неудачных переводов В. Бармичева, на наш взгляд, являются:
Нужна помощь в написании автореферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
- отступление от стихотворного размера оригинала (во многих случаях и вкупе с отступлением от способа рифмовки);
- отступление от канона твердой строфической формы (газели, гошмы и т.д.);
- вольное обращение с композицией и образным строем оригинала.
В заключении подводятся итоги исследования.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1. Любовная лирика Ш.-Э. Мурадова // Самур. – Махачкала, 2005. – № 5. – 0,3 п.л. (на лезг. яз.).
2. Философская лирика Ш.-Э. Мурадова // Самур. – Махачкала, 2006. – № 5. – 0,3 п.л. (на лезг. яз.).
3. К вопросу о патриотической лирике Ш.-Э. Мурадова // Вестник кафедры литератур народов Дагестана и Востока Даггосуниверситета. – Махачкала, 2008. – Вып. 6. – 0,4 п.л.
4. Пейзажная лирика Ш.-Э. Мурадова // Вестник ДНЦ РАН. – 2008. – № 30. – 0,4 п.л.
5. Особенности стихосложения в поэзии Ш.-Э. Мурадова // Вестник кафедры литератур народов Дагестана и Востока Даггосуниверситета. – Махачкала, 2009. – Вып. 7. – 0.4 п.л.
6. Ш.-Э. Мурадов в критике // Самур. – Махачкала, 2010. – № 4. – 0,3 п.л. (на лезг. яз.).