Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Автореферат на тему «Особенности индивидуального стиля Леонида Мартынова»

Стиль поэта Леонида Мартынова формировался под сильным воздействием экспрессивных, сложноассоциативных форм как поэзии отечественной – В. Маяковского, В. Брюсова, А. Блока, В. Каменского, В. Хлебникова, Б. Пастернака, так и зарубежной – А. Рембо, П. Верлена, др.

Помощь в написании автореферата

Общая характеристика работы

Стиль поэта Леонида Мартынова формировался под сильным воздействием экспрессивных, сложноассоциативных форм как поэзии отечественной – В. Маяковского, В. Брюсова, А. Блока, В. Каменского, В. Хлебникова, Б. Пастернака, так и зарубежной – А. Рембо, П. Верлена, др.

При этом очевидно, что постижение поэтического мира эпохи через призму футуризма и западноевропейского символизма с их тягой к броским живописным образам, совпало с собственными художественными исканиями поэта.

На протяжении всего творческого пути Л. Мартынова интерес критиков и филологов к его творчеству не ослабевал, появилось огромное количество самых разнообразных исследований. Значительный интерес для рассмотрения избранной нами темы представляют статьи и монографии В.В. Дементьева, Л.И. Лавлинского, А.А. Михайлова, А.В. Македонова, А.И. Павловского, А.А. Урбана, анализирующие творчество Л. Мартынова.

Исследователи часто ставят своей целью характеристику философской стороны творчества Л. Мартынова или выбирают в качестве объекта исследования особенности стиховой формы его произведений.

Л. Мартынов вошел в литературу в 20-е гг. ХХ в., во время активных поисков выразительно-изобразительных средств, источником которых для поэзии априорно считался синтез, как художественный, так и литературный. Поэтому для поэта стилизация композиционных, колористических, интонационно-ритмических открытий, совершенных другими видами искусства (живописью, музыкой), была вполне естественна и органична. Совершенно естественно и то, что он транслировал идею синтеза искусств в творчество нового ХХ в. В связи с этим продуктивным представляется рассмотрение поэзии Л. Мартынова с точки зрения взаимодействия литературы и живописи, литературы и музыки.

Понятие «синтез искусств» сегодня в особом комментарии не нуждается, так как на рубеже XX и XXI вв. получило детальную разработку в трудах современных исследователей. Стремление к синтезу явилось основополагающим для культурной, духовной атмосферы Серебряного века и оказало более или менее значительное влияние на любое, пожалуй, произведение искусства той эпохи. Новые значения понятие «синтез» получило благодаря переосмыслению его уже в 20-х гг. ХХ в. Е. Замятиным (ст. «О синтетизме», «Новая русская проза»): «Реализм видел мир простым глазом; символизму мелькнул сквозь поверхность мира скелет – и символизм отвернулся от мира. Это – тезис и антитеза; синтез подошел к миру со сложным набором стекол – и ему открываются гротескные, странные множества миров».

Актуальность исследования определяется усилением внимания в современном литературоведении и критике к вопросам индивидуального стиля и способов его реализации, а также необходимостью «перечитать» Леонида Мартынова-поэта как явление феноменальное для художественной эпохи, наследующей художественные открытия рубежа ХIХ-ХХ вв. и формирующей новый стиль советской России. Он, будучи поэтом-новатором, выработал свою действительно уникальную манеру, сохранив связь с традицией и при этом сделав решительный шаг к новым горизонтам реформирования русской поэтической речи.

Объект исследования: черты индивидуального стиля поэзии Л. Мартынова, рассмотренные с позиций, позволяющих выявить роль синтеза, явленного в его поэзии на разных уровнях художественного воплощения.

Материалом исследования являются следующие сборники и собрания сочинений автора: Мартынов Л.Н. Лукоморье; Мартынов Л. Река тишина. Стихотворения и поэмы 1919-1936 гг.; Мартынов Л.Н. Собр. соч. в 3-х томах; Мартынов Л. Стихотворения и поэмы, а также стихи таких его современников, как С. Есенин, П. Васильев, Н. Заболоцкий, С. Кирсанов и др.

Предметом исследования являются образно-семантические, лексические, синтаксические, фонетические и интонационно-ритмические художественные средства, основополагающие для внутренней формы стихотворений Л. Мартынова.

Цель исследования: выявить доминантные черты индивидуального стиля Л. Мартынова, обратив внимание на роль художественного синтеза в его творчестве, а также показать, как и какие тенденции развития русской советской поэзии отразились в личных художественных открытиях поэта.

Исходя из понимания объекта и цели исследования, были сформулированы следующие задачи:

– указать на особенности проявления «живописности» образного строя Л. Мартынова в контексте современности, проследив связи его творчества с футуризмом и символизмом на эстетическом и образно-семантическом уровнях;

– установить соотношение образа и портрета в поэзии и Л.Мартынова в рамках импрессионистических тенденций эпохи;

– выявить функции пейзажа и способы его художественно-речевого воплощения в лирике Л. Мартынова и его современников;

– охарактеризовать особенности поэтических натюрмортов Л. Мартынова, указав на соотношение преемственности традиции и новаторства в творчестве поэта как выразителя стиля эпохи;

– систематизировать музыкальные образы в русской советской поэзии и поэтических текстах Л. Мартынова, создающие ряд звуковых картин;

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

– продемонстрировать наличествующий в стихе Л. Мартынова лирико-музыкальный, музыкально-ритмический и музыкально-мелодический потенциал.

Для решения поставленных задач в работе используются следующие методы: сравнительно-типологический, историко-функциональный, контекстуальный.

Методологическую базу диссертационной работы составили философские и теоретико-литературные исследования B.C. Соловьева, А. Белого, Вяч. Иванова, Е. Замятина (разработка понятия «синтеза» как художественного явления), В.В. Виноградова, Ю.Н. Тынянова, Ю.И. Минералова (изучение проблемы индивидуального стиля), А.Ф. Лосева (взаимоотношения человека и космоса как божественного единства и гармонии; философское значение категории музыки), Ю.М. Лотмана (анализ жанра натюрморта и строения поэтического текста), А.Н. Веселовского, Б.М. Гаспарова (особенности мотивов и лейтмотивов в литературных произведениях), М.Л. Гаспарова, Б.П. Гончарова, Д. Самойлова (проблемы интонации, рифмы, звуковой организации стиха), а также современные работы по эстетике и теории литературы.

Новизна исследования состоит в комплексном системном подходе к исследованию творчества Л. Мартынова, способствующем глубокому и всестороннему постижению своеобразия и многогранности индивидуального стиля поэта и художественной эпохи, к которой он объективно принадлежал. Эта эпоха выросла на открытиях выдающихся художников начала ХХ в., приняла вызовы ХХ в. и создала высокохудожественную русскую советскую поэзию. Для художника Мартынова в этой поэзии значимо было абсолютно все, дающее представление о жизни (и духовно-нравственной, и нравственно-эстетической в том числе) ее граждан, народа и каждого человека в отдельности.

Новизна заключается и в выявлении взаимоотраженности его поэтической речи и художественных тенденций времени. В диссертационной работе впервые предложена классификация поэтических портретов Л. Мартынова: портрет героини; портрет лирического героя; парный, семейный портрет; портрет в пейзаже. Впервые исследованы разные виды поэтических натюрмортов поэта и дан комплексный анализ музыкальной составляющей его творчества.

Кроме того, диссертационная работа имеет теоретическое и практическое значение в плане более полного и глубокого изучения творчества Л. Мартынова, а также вносит вклад в разработку общей проблемы изучения индивидуального стиля и интерпретации поэтических текстов середины ХХ в. Его результаты и материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении лирики поэта, а также в преподавании систематического курса истории русской литературы XX в., при разработке специализированных курсов по вопросам поэтики стиля, синтеза искусств в литературе, а также в курсах по анализу художественного текста для студентов-филологов и учащихся профильных классов общеобразовательных школ, гимназий, лицеев.

Положения, выносимые на защиту:

1. В эпоху рубежа ХIХ – ХХ вв. многие авторы стремились к синтезу искусств и сосредоточивали свои усилия в сфере разработки особых приемов и средств расположения, организации художественного материала – наподобие музыки и живописи. «Словесная живопись» даст себя знать в начале 1910-х гг. – в ранних футуристических опытах В. Маяковского («Ночь», «Утро»). Суть приёма здесь в создании зримо конкретного, рассчитанного на «зрительные» ассоциации метафоризма, сверхзадачей которого будет экспрессионистичность, превалирование выражения над изображением и впечатлительностью как таковыми. Синтез как художественное явление оказался характерен и для Л. Мартынова, которого В. Маяковский привлекал прежде всего «как художник слова, живописец и график слова, волшебник слова» (3, 27). Часто в его творчестве мы можем встретить синкретизм поэзии и живописи. С другой стороны, 20-е гг. ХХ в. выдвинули в Советской России на первый план нового теоретика синтеза искусств – Е.Замятина, в статьях которого были поставлены задачи, с которыми солидаризовались и литературные классики, и литературная молодежь. Именно Е.Замятин учит новым правилам поэтического живописания, не конфликтным по отношению к урокам его предшественников-теоретиков.

Поэтические портреты Л. Мартынова достаточно многогранны. В них мы видим и реалистическую достоверность, и импрессионистическую иллюзорность. Портреты поэта часто сотканы из мгновенных впечатлений, цепи сравнений, ассоциативных метафор.

2. Л. Мартынов считал себя последователем В. Маяковского, видимо, поэтому столь велико его внимание к урбанистическому пейзажу, а впоследствии именно пейзаж, и не только городской, найдет отражение в его творчестве. В лирике поэта можно встретить, с одной стороны, конкретные, нарочито сниженные пейзажи (влияние футуризма), с другой стороны, – пейзажи «размытые», импрессионистические (влияние и старших символистов, и живописцев-современников). Поэт отказался от традиционного живописания природы, в которой он не склонен отыскивать символы и опознавательные знаки для выявления своих психологических состояний и настроений.

Природа, по мысли Л. Мартынова, интересна сама по себе, она не нуждается в поэтическом восприятии человека и ждёт от него другого взгляда. Поэт создает галерею неповторимых пейзажей, особо акцентируя свое внимание на единстве макрокосма и микрокосма, на сопричастности человеческого разума всему происходящему вокруг. Важнейшими приметами его пейзажной лирики являются склонность к философствованию, чёткой аргументации и сложная метафоричность, широкое использование условности (аллегория, олицетворение, совмещение реального плана с фантастическим).

Л. Мартынов одухотворяет природу, не отказывая ей в наличии разума в одном случае, наделяя её разумом человека в другом и говоря о наличии некой высшей гармонии космоса, во многом неподвластной человеку, в третьем. И в этом Л. Мартынов близок Н. Заболоцкому и художнику П. Филонову.

3. В творчестве поэта, помимо огромного количества замечательных портретов и пейзажей, немало поэтических натюрмортов, в которых вещи освобождены от своих функциональных связей и, став своеобразными субъектами действия, предстают в системе отношений, возникшей как результат композиции. Есть в лирике Л. Мартынова и попытка расширить границы натюрморта, теснее связать его с человеком, с окружающим миром, что приводит к органичному слиянию этого жанра с портретом, пейзажем, интерьером и бытовой живописью.

4. В ходе анализа лексико-семантического уровня организации стихов выявляется ряд музыкальных мотивов-формул, являющихся важными элементами художественного мира поэта. В лирике Л. Мартынова настойчиво появляются следующие лейтмотивы: горы, море, реки, корабли, парусники, ладьи; ночь, луна, звезды, закаты, тучи; ветер, вихрь, смерч, шквал; вселенная, хаос; поющий человек, звучащий мир, лира, флейта и др. Ладья становится сложной метафорой и воплощает свободу, мечту, любовь, музу и одновременно труд, мастерство, профессионализм. Образы лиры, флейты – символов поэтического вдохновения, искусства – являются лейтмотивными в творчестве поэта.

5. Л. Мартынов и его современники (В. Маяковский, С. Кирсанов, Н. Заболоцкий и П. Васильев) особое значение придают звуковой организации стиха. Приметой лирики Л. Мартынова является смысловое наполнение всех элементов поэтического текста. Фонетические созвучия рождают ассоциации смыслового плана. Прихотливое соединение разнородных фонетических элементов помогает поэту обнажить новизну и подчеркнуть парадоксальность мира.

6. Доминантной приметой ритмического строя произведений поэта являются повторы разных типов, благодаря которым он обеспечивает впечатляющее смысловое художественное насыщение своих стихотворений. Л. Мартынов удачно экспериментирует и с такими ритмическими элементами стиха, как членение на строки и строфы. Вместо строгой ритмической строфики поэт так же, как В. Маяковский и С. Кирсанов, выдвигает на первое место различные формы образно-ассоциативного и ритмико-синтаксического параллелизма, которые свойственны народной поэтике. По меткому замечанию А.Л. Жовтиса, у Л. Мартынова преобладает «игра рифменных созвучий». Поэт то сдваивает, страивает или даже учетверяет ряды, превращая их в одну графическую строку, то использует столбичное построение, то превращает полустишия в строки. Опираясь на синтаксическое членение, он то организует новые эквивалентные единицы, замыкая их рифмами, то с помощью рифменных многочленов скрепляет свои всегда напряженные монологи.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка используемой литературы (всего 211 наименований) и приложения, представляющего собой изобразительные ресурсы из 41  репродукции картин. Общий объем диссертации – 184 страницы.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены на научных и научно-практических конференциях в следующих докладах автора: «Живописное и музыкальное начала в поэзии Леонида Мартынова» (Москва, Педагогический государственный университет, 2007); «Типология натюрморта в лирике Л.  Мартынова» (Елец, Государственный университет им. И.А. Бунина, 2008); «Своеобразие поэтических пейзажей Л. Мартынова: творческая перекличка с поэтами и художниками ХХ века» (Ярославль, Государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского, 2009).

По теме диссертации опубликовано 5 статей, в том числе две – в изданиях ВАК, список которых приведен в конце автореферата.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Основное содержание работы

Во введении дано обоснование актуальности выбранной темы, определены объект и предмет исследования, его цели и задачи, методологические основы и методы, раскрыта научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость, представлен обзор исследовательских работ, посвященных творчеству Л. Мартынова, проблемам индивидуального стиля и синтеза в искусстве.

При всем многообразии существующих определений и подходов к изучению индивидуального стиля исследователи этого феномена сходятся во мнении, что он не является генетически обусловленной категорией, а формируется под влиянием индивидуально-личностных особенностей автора, а также социокультурных и языковых факторов.

Творчество Л. Мартынова формируется в эпоху, первоочередной задачей которой мыслился синтез, захвативший все сферы духовной и материальной культуры. Символисты видели в «синтезе» прежде всего мистический и религиозный акт, сплав музыкального и поэтического начал, он мыслился ими как сила, связующая мир божественных сущностей и человека. И.Г. Минералова пишет: «Силой синтетического искусства художественные деятели серебряного века надеялись преобразовать мир …».

Естественно, что синтез как художественное явление оказался привлекателен и для писателей и поэтов, никак не связанных с символистскими исканиями. Среди художников слова, осуществлявших в своём творчестве такой синтез, можно назвать В. Маяковского (поэзия – живопись), А. Блока (поэзия – музыка) и многих других. Несомненно, к ним относится и Л. Мартынов, уже в ранней лирике которого мы отчетливо видим переплетение музыкального и живописного начал.

Глава 1. Словесная живопись в поэзии Л.Мартынова и его современников содержит три параграфа. В главе дается анализ живописной доминанты стиля Л. Мартынова, который на разных этапах своего пути создавал поэтические формы, стилизующие черты жанров изобразительного искусства – портрета, пейзажа, натюрморта.

1.1. Портрет и образ в лирике Леонида Мартынова и импрессионистические тенденции эпохи

В художественной литературе портрет является только одним из средств характеристики персонажа, употребляемом в композиционном единстве с другими средствами: развертыванием действия в сюжете, описанием мыслей и настроений героев, диалогом действующих лиц, описанием обстановки и т. д.

В творчестве Л. Мартынова позволим себе выделить следующие типы портретов: портрет героини; портрет лирического героя; парный, семейный портрет; портрет в пейзаже.

Образ  героини Л. Мартынова противоречив и неоднозначен. С одной стороны, это реалистически выписанный портрет его современницы, активной и динамичной. С другой, – импрессионистический образ любимой, таинственный и «неосязаемый».

Проходящая по улицам революционного города девушка («Позднею ночью город пустынный», 1922 г.) – не просто милое создание из декадентских сборников, она – представитель новой, революционной эпохи. Четкость и даже жесткость линий ее портрета создается ритмическим рисунком – правильные дактили чередуются со стопами хорея: «Нежная девушка новой веры – / Грубый румянец на впадинах щек…».

«Нежная девушка новой эры» находит своё отражение и в живописи. Достаточно вспомнить два портрета Г.Г. Ряжского: «Делегатка» (1927 г.) и «Председательница» (1928 г.). Важно отметить, что Л. Мартынов в поэзии и Г. Ряжский в живописи стремились создать типические и одновременно лирические образы женщины-общественницы, рожденной революцией.

Л. Мартынов подобен живописцу не только умением выделить конкретную деталь и поднять её до уровня глубокого обобщения («грубый румянец», «мех полушубка», «девичий след»), но и сложной метафоричностью лирики: «Я не говорю про цветы. / Но я докажу, что ты / В одежду из темноты / Оделась / И вся зарделась / От собственной красоты» (2, 496).

Портрет возлюбленной дан через впечатление лирического героя, через смену мгновений, а это уже импрессионистская манера описания.

Этот стиль напоминает созданные М.А. Врубелем портреты жены, а также пленэрные портреты К.А. Коровина и акварели В.Э. Борисова-Мусатова, вызывающие ощущение миражности, призрачности.

Похожий портрет-впечатление встречаем мы в лирике земляка и соратника Л. Мартынова П. Васильева («Вся ситцевая, летняя, приснись») и С. Кирсанова – поэта, вышедшего из футуристической школы В.  Маяковского («Сад, где б я жил, – я б расцветил тобой, / дом, где б я спал, – тобою бы обставил»).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Л. Мартынов преклоняется перед женщиной, прозревая в ней «геометрическое среднее между атомом и солнцем» (1, 644). Поэтому его волшебное Лукоморье охраняет «дева-идол золотая»: «Злата шкура на плечах, / Золотой огонь в очах» (1, 147). Аналогичный обобщенный образ девы-России создает Ю. Ракша в своей картине «Времена года. Васильки». По сути перед нами не реальная женщина, а богиня, волосы которой сплетаются с колосьями, а васильки в волосах отражают синеву неба.

Портрет лирического героя в творчестве Л. Мартынова не менее разнообразен. Выразительный автопортрет создает поэт в стихотворении «Провинциальный бульвар» (1921 г.). Образ мечущегося в поисках новизны и гармонии жизни поэта в этом стихотворении сродни лирическому «я» стихов В. Маяковского, готового расцеловать «умную морду трамвая», которая в сравнении с физиономиями посетителей кафе и ресторанов кажется куда более одухотворенной и даже интеллектуальной.

Созданные Л. Мартыновым автопортреты часто связаны с образами природы: «В белой шубе из бурана / Выйду, глядя на луну; / На Двину взглянув, надвину / Шапку пышную на лоб, / Сделаюсь наполовину / Сам похожим на сугроб» (2, 402). Трудно в этом импрессионистическом портрете увидеть черты автопортрета лирического героя. Здесь вновь имеет место ассоциативность мышления поэта. Подобным же образом вписывает автопортрет в пейзаж Ю. Ракша. Человек как бы растворен в контурах деревьев, отражается в зеркале природы.

Особое место в лирике Л. Мартынова занимает парный, семейный портрет. Интересно в этом отношении стихотворение «Художник» (1954 г.). Мы присутствуем при акте создания семейного портрета: дочь, «Как лунная ночь, / Уплыла с полотна» (1, 324). Вместо сыновей «вышли сады,/А в садах – / Соловей!» (1,324). Черты героев размыты, растворены в окружающем мире (соединение портрета и пейзажа), в результате чего создается характерная для импрессионизма загадочность, многомерность таинственности. Так же неуловимо движение девушки, изображённой на картине В. Борисова-Мусатова «Весна»: мы не видим ее лица, ее взгляда, устремленного в сторону старинного дома, освещенного прощальными лучами солнца.

Лирические портреты Л. Мартынова глубоко психологичны. Откровенный антропоморфизм (перенесение человеческих свойств на явления природы) охватывает мир неодушевленных предметов. Весна в воображении поэта – «большой веснушчатый детина», который «всю Европу взял в объятья» (1, 552). Март разгуливает по городу «в распахнутом пальто» (1, 221). Осень в изображении Л. Мартынова – «Чёрт Багряныч», который за ночь «обагрил листву» и пророчит в будущем «луночь» и «саночь» (2, 171).

Все вышеизложенное приводит к выводу о том, что поэт, используя возможности художественного синтеза, удачно соединяет в своей портретной живописи поэзию и прозу, романтическое видение мира с реалистическим. В его творчестве заключено восхождение от частного к общему, последовательное отвлечение от конкретности изображаемых форм с целью достижения наибольшей экспрессии. Портреты Л. Мартынова – это и размытость образов импрессионизма, и коллажная мозаичность кубизма, и контурная графичность экспрессионизма.

1.2. Пейзаж в лике Леонида Мартынова и его современников

Л. Мартынов отказался от традиционного живописания природы, в которой он не склонен отыскивать символы и опознавательные знаки для выявления своих психологических состояний и настроений.

В стихотворении «Закат» (1977 г.) реализовано как раз это его понимание природы: «Когда / В лесу уже темно, / Бывает дерево одно / Зелёнопламенным закатом / Оранжево озарено». По традиции следовало бы сказать: «Оранжевым закатом озарено одинокое зелёное дерево». Но Л. Мартынов переосмыслил этот образ в традициях импрессионизма, допускающего существование и зелёного заката, и оранжевого дерева. Композиционно перекликается с этим стихотворением очень оптимистичное, светлое, полное воздуха и света полотно Д.Д. Бурлюка «Пейзаж с деревьями»: тот же пламенный закат, те же деревья с неестественно багряными стволами.

В лирике поэта нашло художественное воплощение изучение космоса, человека и природы учеными естественнонаучного направления: К.Э. Циолковским, В.И. Вернадским, Д.И. Менделеевым, Д.И. Тимирязевым, К.А. Мичуриным, – и в этом Л. Мартынов близок Н. Заболоцкому и художнику П. Филонову, высказывающим в своих художественных гипотезах общую мысль: макрокосм и микрокосм едины. В стихотворении Л. Мартынова «Грядущий май» (1968 г.) у берёз вырастают «космические руки» (2, 209), а в стихотворении «Иззвездь» (1973 г.) звёзды подобны «плясу / Блещущих инфузорий» (2, 455). Лирический герой стихотворения «Прятки» хочет превратиться в мотылька, в некую спору, чтобы лететь «туда, куда ракетам и не взвиться» (2,  123).

Подобное стремление найти себя во вселенной мы встречаем и в стихотворении С. Кирсанова «Этот мир»: «Счастье – быть / частью материи, / жить, где нить / нижут бактерии». Так же мыслит вселенную и русский художник Павел Филонов («Победа над вечностью», «Формула весны»). Вселенная бесконечна как в перспективу космоса, так и вглубь атома.

Ассоциативность, проявляющаяся в постоянном использовании паронимической аттракции, ассоциативных метафор, – главная особенность поэтического мышления Л. Мартынова. Перед нами восходящий к В. Хлебникову перенос центра тяжести с «вопроса о звучании на вопрос о смысле», явно ощутимая попытка создать «новый строй, исходя из случайных смещений».

Сходство словесной живописи Л. Мартынова и С. Есенина, все богатство которой подчинено единственной цели – дать читателю почувствовать красоту и животворящую силу природы, находящейся в бесконечном развитии и изменении, – выявляется при рассмотрении целого ряда их стихотворений. Есенинский ветер пляшет по равнинам, «рыжий ласковый осленок», а ветер Л. Мартынова «листву с ветвей похитил, / Он властвует, как победитель, / Грабитель и очарователь» (1, 275). В стихотворении С. Есенина «взбалмошная луна» «вместе с рамами в тонкие шторы» вяжет «на полу кружевные узоры», а у Л. Мартынова «Венера повела / Куда-то ввысь надменною ноздрёю…» (2, 33). В поэтическом мире С. Есенина «Кудрявый сумрак за горой / Рукою машет белоснежной». А мартыновские «Туманы / В мантильях / Ходили по земле» (2, 526). Итак, природа, подобно человеку, рождается, растет и умирает, поет и шепчет, грустит и радуется. И в этом художническое «родство» обоих поэтов.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Л. Мартынов, одухотворяет мир живой и неживой природы, прибегая к созданию развернутых метафор и сравнений, он вводит читателя и в круг технических завоеваний. Поэт замечает, что где-то в Рузе и в Тарусе в предрассветной луговой дреме смерчик «пронесся мимо, как мотоциклист» (1, 380). В лесу пауки «аэронавствуют на паутинах» (2,  356). А осени приходит на ум «помотоциклетничать» и «посамолётничать» (1, 697). И окказионализмы здесь вовсе не случайны: мир, преображаемый человеком, достоин и преображённых слов.

Л. Мартынова-художника привлекал город как некий сгущенный и выразительный образ современного мира, и в этом вряд ли стоит видеть исключительно футуристические урбанистические его привязанности. Поэт создаёт развёрнутый образ столицы, где «мосты кишат машинами» (1, 359), где можно увидеть «высотных зданий ясные массивы» (1, 307), где тротуары и мостовые пахнут «туфлей из резины» (1, 310). Город выступает как олицетворённый, даже одухотворенный образ, некое существо, живущее по своим законам.

Поэт любил стереометрию мира, его упорядоченность в рационально расположенных линиях, плоскостях и пересечениях. Мир представлялся ему некоей конструкцией, своеобразным техническим сооружением, сконструированным гениальной природой. В своем стремлении к обновлению поэзии Л. Мартынов широко использует технический принцип «сдвига», канон «сдвинутой» конструкции. Этот принцип был перенесен в литературу из живописной практики авангарда.

Рассмотрим с этой точки зрения стихотворение Л. Мартынова «Закат» (1964 г.), которое с полным правом можно назвать поэтическим пейзажем в духе полотен В. Кандинского («Пейзаж»), дающих пронзительное ощущение кривящегося пространства, и философских картин Ю. Анненкова, использующего в своем творчестве кубические приемы («Адам и Ева»).

Закат Л. Мартынова геометрично четок, соткан из квадратов и треугольников, заполнен бытовыми предметами («крышка кубышки», «вышка, с которой взирает дозорный», «фуражка какого-то конфедерата»). Интересно и употребление слова «кубышка», корень которого -куб- придает пейзажу своеобразный объем.

Центральным образом творчества Л. Мартынова стала сказочная Сибирь (Лукоморье), «страна-холодырь» (1,  122), где «Драконоподобные зори / Стоят над востоком, как будто в дозоре» (1, 93), «где шары янтаря тяжелеют у моря» (1, 143), где «лукой заходят в море / Горы хладные» (1, 146).

Говоря о сибирских стихотворениях Л. Мартынова, уместно, на наш взгляд, вспомнить «северные» полотна А.М. Васнецова, К. Коровина, В. Серова, И. Левитана, И. Остроухова, М. Нестерова, А. Борисова, А. Рылова. Северный пейзаж привлекал их своеобразием, самобытностью, суровой мощью, выражающей русский национальный характер.

Подытоживая наши наблюдения, мы приходим к следующему выводу: Л. Мартынов, находясь в творческом диалоге с поэтами и художниками, создает галерею неповторимых пейзажей, особо акцентируя свое внимание на единстве макрокосма и микрокосма и на сопричастности человеческого разума всему происходящему вокруг.

1.3. Натюрморт в лирике Л. Мартынова

Будучи по профессии журналистом, поэт уделял огромное внимание факту и человеку, желая запечатлеть момент созидания в жизни. В 40-60-е гг. поэтическая мысль Л. Мартынова найдет новое выражение, когда предмет, бытовая деталь начнут приобретать аллегорический смысл, одушевляться и одухотворяться. Именно поэтому в его творчестве, помимо огромного количества замечательных портретов и пейзажей, появится немало поэтических натюрмортов, каких мы не встретим в таком количестве ни у одного из современников поэта.

Ю.М. Лотман в своей статье «Натюрморт в перспективе семиотики» писал: «…вещь в сюжетной картине ведет себя как вещь в театре, вещь в натюрморте – как вещь в кино. В первом случае – с ней играют, во втором – она играет». С этой точки зрения интересно рассмотреть и отношение к вещам в лирике Л. Мартынова. О нетленности подлинных произведений искусства пишет поэт в стихотворении «Камин» (1947 г.). Для него не столько важна сама вещь, сколько то, что она хранит в себе память о своём создателе. Камин жив, он заключает в себе душу и вдохновение мастера, что подчёркнуто оксюмороном «пылает без дров» (1, 193).

При этом все-таки натюрморт не обретает полностью самостоятельного значения, «предмет в нем оказывается метонимической заменой актанта, то есть человека в его отсутствие». Многое может рассказать старый патефон из стихотворения Л. Мартынова «Музыкальный ящик». Поэт использует оксюморон «на ощупь – музыкально мелодичный» (1, 308), чтобы показать, что патефон таит в себе мелодию, и действительно «музыкальный ящик» неожиданно оживает. Зазвучала русская народная песня «Во саду ли, в огороде…», раскрывая тайну происхождения изготовившего патефон мастера. Таким образом, вещь, наряду со своим прагматическим назначением, имеет и знаковый смысл, то есть может отражать определённые черты персонажа, которому она принадлежит.

Антиподом подобного натюрморта, в интересующем нас аспекте, является аллегорический натюрморт. В этом случае изображаемые предметы имеют определенное аллегорическое или закрепленное за ними культурной традицией значение. К аллегорическим следует, на наш взгляд, отнести натюрморты Л. Мартынова, связанные с образами цветов. Поэт стремится проникнуть в душу цветка, к которой можно обратиться, которой можно посочувствовать. Так, например, главная героиня стихотворения «Кувшинка» (1947 г.) хочет «очнуться, пробудиться» от мёртвого, одинокого пребывания «В пруду, где дремлют караси» (1, 186). Ей не терпится попасть в кувшин, «Хотя бы очень небольшой, / Но с человеческой душой» (1, 186). А кувшинка в кувшине – это уже натюрморт с аллегорическим подтекстом: у каждого человека должен быть свой дом, пусть небольшой, но уютный, где царит взаимопонимание.

Если кувшинка в кувшине оживает, освобождаясь от стоячей, мёртвой воды пруда, то срезанные и забытые человеком розы мучаются в вазах: «Что / Творится / Там, за шторой, / Той вот самой, за которой / В мученические позы / В мутных вазах встали розы?» (1, 344). Предметный мир обретает символическое звучание. Всеми любимые, воспеваемые поэтами и художниками розы символизируют в поэзии Л. Мартынова молчание и тайну. Композиционно перекликаются со стихотворением поэта натюрморты К. Коровина «Розы. Вечер» и М.А. Врубеля «Роза» (1904 г.), которые отличает завораживающая недосказанность.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Заказать автореферат

Богатое воображение Л. Мартынова позволяет ему увидеть красоту и необычность самых простых предметов, поэтому хранящиеся в хозяйственном магазине мотки верёвок (ст. «Верви») превращаются под его пером в различные фигурки, «в какие-то произведения скульптуры» (2, 44). А бакены из одноименного стихотворения, оказывается, мечтают «Тихо уплыть с голубого фарватера / Прочь на зимовку в какой-то затон» (2, 414).

Итак, поэтическим натюрмортам Л. Мартынова свойственны следующие акценты: привычные предметы становятся психологически выразительными, пропитываются человеческой эмоцией, приобретают способность чувствовать, переживать и сопереживать лирическому герою.

Подводя итоги первой главы, следует выделить стилевые особенности поэзии Л. Мартынова, апеллирующие к образцам современной поэту русской живописи: сложную метафоричность, аллегоричность, совмещение реального плана с фантастическим и, наконец, ассоциативность, проявляющуюся в постоянном использовании паронимической аттракции и ассоциативных метафор.

Глава 2. Словесная музыка в русской советской поэзии и творчестве Л. Мартынова состоит из четырех параграфов.

Целью II главы диссертационной работы является системное исследование художественного мира Л. Мартынова в аспекте музыкальности. Категория музыки значима в эстетике и поэтической практике символизма как пронизанная звуковыми и ритмическими сочетаниями словесная фактура стиха, то есть как максимальное использование музыкальных композиционных принципов в поэзии. Вяч. Иванов отмечал, что «в каждом произведении искусства, хотя бы пластического, есть скрытая музыка».

Л. Мартынов, следуя традиции символистов, использовал технику музыкального письма как эстетические средство звучания на разных уровнях текста: лексико-семантическом, звуковом, ритмическом.

2.1. Образы музыкантов и музыкальных инструментов в лирике Леонида Мартынова

В ходе анализа лексико-семантического уровня организации текстов поэта выявляется ряд музыкальных мотивов – формул, являющихся важными элементами художественного мира поэта.

Л. Мартынов часто населяет свои стихи лирическими персонажами, представляющими тот тип человека, который особенно дорог и близок поэту: искатель истины, готовый сменить устоявшийся быт на необжитые края. Таков, например, флейтист из стихотворения «Замечали – по городу ходит прохожий?». Это автобиографическое стихотворение, в основу которого лег старинный немецкий сюжет о бродячем музыканте, спасшем игрой на волшебной флейте-дудочке город Гаммельн от полчища крыс.

Необходимо отметить, что образ флейты – это общеупотребительная во время В. Маяковского метафора поэзии. Так, Н. Заболоцкий в «Поэме весны» (1956 г.) связывает образы скрипки и свирели с пробуждением поэтического вдохновения. А. Тарковский же в своем стихотворении «Поэты» (1952 г.) делает флейту важнейшим атрибутом поэзии, преображающим жизнь. Действительно, образы лиры, флейты – символов поэтического вдохновения, искусства – становятся лейтмотивными в творчестве поэта.

В поэтическом мире Л. Мартынова лира звучит даже в космосе, ведь где-то там рождается творческое вдохновение: «Я был / В эфире. / Там игра на лире. / Там стонут струны, стянутые туго…» (2, 339).

Подводя самые общие итоги предпринятого нами анализа, можно заключить: во всех рассмотренных нами стихотворениях Л. Мартынова явлено и общее в стиле эпохи: неоромантизм, художественный синтез, эстетизм. При этом каждое отдельное стихотворение поэта представляет собой своеобразный путь музыканта (романтики всякого поэта почитали за музыканта). Таким образом, индивидуальное в стиле Л. Мартынова во многом соположено стилю эпохи.

2.2. Мотивы и лейтмотивы в их музыкально-поэтических значениях у Л. Мартынова

В данном диссертационном исследовании рассматривается и еще один аспект литературно-музыкального синтеза, связанный с внедрением в поэзию мотивов и лейтмотивов. Общепризнанным показателем мотива является его повторяемость. Согласно точке зрения Б.М. Гаспарова, свойства мотива «вырастают каждый раз заново в «процессе» самого анализа, в зависимости от того, к каким контекстам обращается ученый».

В качестве примера приведем мотив, объединяющий два произведения: стихотворение Л. Мартынова «Замечали – по городу ходит прохожий?» и поэму М. Цветаевой «Крысолов» – музыкант уводит из города всех детей, не получив должного вознаграждения за избавление горожан от крысиного нашествия. Перед нами яркий образец поэзии реминисценций, в основе которой – парафразис общеизвестного сюжета (вариации этой темы можно найти у И. Гете, Г. Гейне, С. Лагерлеф, Р. Броунинга, М. Цветаевой, Д. Корильяно).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Крысолов у М. Цветаевой и Л. Мартынова – символ подлинного искусства, торжествующего и ни от чего не зависящего. Поэзия, как и музыка, амбивалентна. Она прекрасна, независимо от того, каковы убеждения художника и какова его личность. Потому, мстя горожанам, крысолов в поэме М. Цветаевой обижается не на то, что ему недоплатили, не от жадности уводит детей, а потому, что в его лице оскорблена музыка как таковая. Флейтист же Л. Мартынова, уводя детей в смерть, освобождает их души от бремени материи и тем самим делает их счастливыми. Здесь искусство – вне понятия греха: оно деидеологизировано и надморально.

Необходимо отметить, что мотив может повторяться в одном или во многих произведениях писателя, становясь ведущим. Такой мотив может определятся как лейтмотив. При переносе понятия «лейтмотив» из музыки в сферу литературы выявляется суть словесного лейтмотива – обладать структурирующими и ритмизирующими функциями в виде определенного значения слова, появляющегося на различных речевых уровнях, часто в виде легких намеков, повторов, но всегда выраженных в тексте.

В лирике Л. Мартынова настойчиво появляются ключевые образы-доминанты: горы, море, реки, корабли, парусники, ладьи; ночь, луна, звезды, закаты, тучи; ветер, вихрь, смерч, шквал; вселенная, хаос; поющий человек, звучащий мир, лира, флейта и др., – которые придают творчеству поэта «определенную музыкально-смысловую цельность», выражают «некую интимно-сокровенную суть мироощущения и мировидения художника».

Л. Мартынов внимательно учился у В. Маяковского экспрессивной выразительности его письма, его умению передавать словом и ритмом «шумы, шумищи и шумики» огромного города. Интересно в этом плане и стихотворение «Баллада о композиторе Виссарионе Шебалине», повествующее о зарождении музыки из звуков города. Мы слышим целый оркестр голосов: «скрип полозьев санных», «колокольное соло» собора, «крик муллы на минарете», «воздыхания органа» (2, 106). Звучание города передается и при помощи глаголов: «гремели в цирке барабаны», «ролики скрипели», «стрекот шел из недр иллюзиона», «пели ремингтоны по конторам» (2, 106).

Мир звучит и днем, и ночью. В стихотворении «Ночные звуки» можно услышать «вороватый свист», «щелчок железа», «краткий выхлоп газа», «шелестенье вяза» (1, 269) – и почувствовать, как «еле слышный ветерок / Чуть зазвенел / И замер» (1, 269).

В звучащий, поющий мир Л. Мартынова включается и человек: «Человечеству хочется песен, / Люди мыслят о лютне, о лире. / Мир без песен / Неинтересен» (1, 315). Так заявляет Л. Мартынов в стихотворении «Что-то новое в мире», музыка здесь мыслится как голос (оперная традиция).

Необходимо также учитывать, что лейтмотивный образ несет в себе несколько или даже множество смыслов, подчиняясь ассоциативному богатству художественного произведения.

Вывод очевиден: любая лейтмотивность как таковая – свидетельство целостности художественного мира писателя. Поэт мыслит мотивами, а каждый мотив обладает устойчивым набором значений, отчасти заложенных в нем генетически, отчасти явившихся в процессе долгой исторической жизни.

2.3. Доминантные черты звукописи в поэзии 20-х –70-х гг.:

Л. Мартынов как выразитель стиля эпохи

Особенности звукописи в лирике Л. Мартынова в полной мере обусловлены влиянием символистов, которые понимали «художественное слово как инструмент магического воздействия на физический мир» и воспринимали слово-символ как «могучее средство преображения человека и преобразования всего сущего».

В произведениях Леонида Мартынова особое значение имеет звуковая организация стиха. Она не сводима к рифме, хотя эта сторона его поэтики также узнаваема и разнообразна.

В стихах Л. Мартынова, как и у В. Маяковского, Б. Пастернака, рифмуются не только окончания строк, но по существу любые слова внутри текста. Для него характерно своеобразное звуковое уподобление слов, находящихся рядом или поодаль друг от друга, поэтому излюбленный прием поэта – использование так называемых фонемных повторов.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Ярким примером подобной музыкальной ассоциативности образов является и стихотворение «Январка» (1932 г.): «Рано встал ледокол на прикол, / Снег замел ледокол и мол. / От мороза в порту лопнул колокол, / Волка ранило колокола осколком…» (1, 63). Поэт мастерски соединяет в пределах одной строфы созвучные, но далекие в семантическом плане слова, и колокол совершенно органично превращается в сложное слово с удвоенным корнем -кол- со значением «колоть». Валуны же могут быть «на холодную бухту навалены» только с «январской луны», а провода способны гудеть, как невода.

Композиторское умение Л. Мартынова в звуке передавать и внешний, и внутренний мир приводит к тому, что подчас звучание, а не привычное значение определяет у поэта отбор этих образов.

Обратимся в этой связи к двум стихотворениям – «Усталость» (1950  г.) и «Томленье» (1962 г.). Мелодика первого стихотворения создается путем нагнетания четырехфонемных повторов: «отсталость наверсталась», «осталась… усталость», «усталость разрасталась», «усталость распласталась». Повторяя четырехфонемный комплекс —стал-, поэт создает подобие однокоренных слов.

В стихотворении «Томленье» возникает иной словесный образ. И вновь Л. Мартынов играет фонемами, повторяя в словах «оленье», «томленье», «поленья», «исцеленья», «расщепленью» четырехфонемный комплекс —лень, создавая тем самым эффект звукового уподобления слов. В результате такой фонетической игры достигается семантическое сближение разных по лексическому значению слов: томленье (т.е. изнуренность) и лень (т.е. безделье).

Здесь, безусловно, влияние не только футуризма, но и имажинизма, провозгласившего, что поэтическое произведение – непрерывный ряд образов, являющихся самоцелью. Причем образ может таиться как в корне слова, так и в окончаниях.

Помимо фонемных повторов и аллитераций, поэт широко использует ассонансы, при этом повторяющийся звук вступает в ассоциативную связь с семантикой тех слов, которые его содержат.

В поэтическом мире Л. Мартынова ассонансы звуков «а» и «о» могут обозначать некую устойчивость, статичность (стихотворения «Рассвет», «Рубикон»). Напротив, узкие гласные «у», «ы», «и» – диффузные звуки, изображающие неполноту, утрату равновесия, слабость, даже страдание (стихотворения «Деревня», «Вот лес. Он был густ…»).

Излюбленный поэтом способ ассоциативного сцепления, при котором фонетическое созвучие рождает ассоциацию чисто смыслового плана, позволяет прихотливо соединять разнородные явления, обнажая тем самым новизну и странность мира.

2.4. Эксперимент и поэтическая практика в лирике Л. Мартынова: интонационно-ритмическая организация стиха

Ритм – основополагающий элемент поэтического мира Л. Мартынова, без которого он просто не мог бы существовать и держаться. Этой стороной своего творчества поэт в особенности близок А. Блоку, полагавшему, что гармония возникает посредством ритма из бесформенного хаоса, что мир – как осмысленное целое – несет в себе музыкальное начало: «Вначале была музыка. Музыка есть сущность мира. Мир растет в упругих ритмах. Ритм задерживается, чтобы потом ˮхлынутьˮ».

Доминантной приметой ритмического строя произведений поэта являются повторы разных типов. Это прежде всего лексические и синтаксические повторы. Часто в границах одного стиха дважды, а то и трижды повторяется одно слово (иногда в слегка измененной форме), одно предложение (ст. «Ива», «Удача»).

Поэт часто использует повторы однородных грамматических конструкций, благодаря которым нивелируются семантические различия слов, например, словесные ряды «дремлет – внемлет», «боронила – хвалила – бранила», «свищет – блещет», «победитель – грабитель – очарователь» воспринимаются почти как ряды синонимов. Нередко прибегает он и к анафорическому связыванию смежных строчек и к синтаксическому параллелизму (ст. «Вологда», «Карпаты», «Алтай»).

Благодаря повторам Л. Мартынов обеспечивает смысловое художественное насыщение своих стихотворений. Ведь помимо обычных языковых и синтаксических связей, его произведения пронизаны комплексом «вертикальных» и «перекрестных» связей, явившихся результатом повторения целых строк, частей строк и слов.

Поэт удачно экспериментирует и с такими ритмическими элементами стиха, как членение на строки и строфы, постоянно нарушая изохронность строк: в его стихах шестистопная и даже восьмистопная строки могут соседствовать с двустопной или трехстопной. Довольно часто и строфы в стихах Л. Мартынова неоднородны: рядом с двустишием могут находиться трехстишие и четырехстишие, следующая строка может быть шестистишием, завершать или начинать стихотворение может одна строка, стоящая особняком (ст. «Из года в год негодная погода», «Любовь»).

«Текучая форма» в стихах Л. Мартынова связана главным образом с балансированием на границе дольников и трехсложников, дольников и акцентного стиха. По мнению Л.А. Жовтиса, заслуга Л. Мартынова-стихотворца в том, что он «наметил новые пути обогащения ритмической выразительности самых косных метрических форм – хореев и ямбов». Полиметрия достигает пика своего развития в творчестве В. Маяковского. Мы встречаем ее во многих его хрестоматийных произведениях 20-х гг., в том числе в стихотворениях «Париж (Разговорчики с Эйфелевой башней)», «Сергею Есенину», «Письмо к товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и в поэмах «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», «Во весь голос».

Чувство формы было в высшей степени присуще и последователю В. Маяковского Л. Мартынову. Поэт свободно компонует двусложные и трехсложные размеры, причем речь идет не о произвольном коллажном соединении, а о динамическом равновесии ритма, что способствует созданию разговорной интонации.

Так, в стихотворении «Вологда» (1933  г.) поэт удачно использует сменоударный стих (в пределах одной стихотворной строки соединяются хореическая и дактилическая стопы) с цезурами: «То-то, Вологда! / Смейся, как смолода! / Тело колокола не расколото» (1, 77).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Помимо размера стиха и строфики, важным фактором ритма является рифма, – созвучие слов, занимающих фиксированную позицию, как правило, на конце стихотворных строк. «А созвучие, систематически повторяющееся в одной и той же позиции, – пишет Ю.И. Минералов, – неизбежно порождает в словесном тексте определенную ритмичность…».

Рифмотворчество становится главной областью, в которой поэт проявляет себя в 40-е гг. Он стремится обходиться минимальным количеством созвучий. Так, например,стихотворение «Листья» (1951 г.) целиком построено на одной сквозной рифме: на панели – осатанели – зашелестели – не захотели – улетели (1, 276).

Безусловно, рифма Л. Мартынова генетически связана с экспериментами поэзии Серебряного века, в частности, с экспериментами русских футуристов 10 – 20-х гг. Поэт мастерски использует диссонансную рифму: ветер – свитер (1, 265), плавень – ливень (1, 169), очи – речи, ярче – зорче (1, 255) и др. Футуристы рекламировали диссонансную рифму в качестве «новой», но объективно она выглядит как парафраз соответствующей рифмы русского барокко ХVII в. (встречалась в произведениях З. Морштына, Г. Сковороды, С. Полоцкого, И. Величковского и др.). Л. Мартынов последовательно и сознательно использует составную рифму, включающую полнозначные слова: ладан – от лампад он (1, 88), красоты в ней – ливней (1, 161), угрожаем – дорожа им (1, 522) и др. Часто встречается в стихотворениях поэта и неточные рифмы, генетически связанные с поэзией Г.Р. Державина: тучи – лучше (2, 255), не нужно – в окружность (2, 437), отверглась – смерклось, премудро – утро(2, 421). Л. Мартынов мастерски вводит в свою поэзию монорим и рубаи, свойственные восточной поэзии (ст. «Пленный швед», «Из смиренья не пишутся стихотворенья…», «И вскользь мне бросила змея…»). Можно найти в лирике поэта и примеры использования редифной рифмы: «Ведь все-таки жизнь моя – праздник! / Хоть грозный, а все-таки – праздник! / Я буден не узник, не им я союзник, / А жизнь моя – праздник!» (1, 192).

Если суммировать сделанные наблюдения над ритмико-звуковой организацией стихотворений Л. Мартынова, можно отметить: смысл идет за мелодикой стиха, ассоциирование явлений – за подбором рифм, причем границы рифмы и звуковой инструментовки в стихотворениях поэта зачастую размыты, доминирует установка на звуковые отношения, в которых рифма то выкристаллизовывается, то исчезает. При этом звуковые повторы составляют некое звуковое поле вокруг слова, организующего систему повторов.

В заключении обобщаются основные результаты исследования и делаются следующие выводы:

1. Леонид Мартынов, будучи признанным мастером в поэзии, воспринимавшимся как самобытное явление в русской литературе ХХ в., вполне выразил культурную эпоху, к которой всецело принадлежал. Поэзия Л.  Мартынова является посредующим началом, способным связать пространственное искусство живописи с временным – музыкой, обеспечив их искомый синтез. Пришедший в русскую литературу в эпоху, когда художественный синтез был приметой культурной и литературной жизни, находящийся в творческом диалоге с поэтами и художниками первой трети ХХ в., Л. Мартынов удачно соединяет в своей портретной и пейзажной живописи поэзию и прозу, романтическое видение мира с реалистическим.

2. Л. Мартынов подобен живописцу умением выделить конкретную деталь и поднять ее до уровня глубокого обобщения, метафоричностью лирики, активным использованием символики цвета. Ему свойственна импрессионистская манера описания, акцентирование внимания на фиксирующих впечатление штрихах, с помощью которых достигается достоверность изображаемого.

Ведущий творческий метод поэта – сложно-ассоциативное преображение действительности, проявляющееся в постоянном использовании паронимической аттракции и ассоциативных метафор. Следуя футуристическому принципу лексического обновления, Л. Мартынов нашел свою неповторимую интонацию, обнаруживая смысл в корневом подобии слов.

Поэтические портреты Л. Мартынова соединяют в себе черты реализма, импрессионизма и экспрессионизма, пропагандирующего перенесение смысловой доминанты на ассоциацию, на образ-символ.

3. Создавая свои поэтические пейзажи, Л. Мартынов одухотворяет природу, с одной стороны, наделяя ее разумом человека, а с другой, – говоря о наличии высшей гармонии космоса, неподвластной ему. Поэт полагает, что природа – достойный объект художественного осмысления как величайшая ценность и тайна, при этом он особо акцентирует свое внимание на единстве макрокосма и микрокосма и на сопричастности человеческого разума всему происходящему вокруг.

Поэтические пейзажи Л. Мартынова отличаются глубокой философичностью и сложной метафоричностью. В зрелой лирике поэта широко представлены семантические оппозиции движения и покоя, неустойчивости и равновесия, для воплощения которых он обращается к природным образам стихийно-катастрофического плана, а также к моментам смены времен года.

Будучи поэтом, хорошо разбирающимся в важнейших достижениях науки и техники и увлекающимся космологией и космической физикой, Л. Мартынов создает множество импрессионистических ночных пейзажей, а также реалистический развернутый образ столицы. С другой стороны, являясь эпиком, стремящимся к философским обобщениям, поэт рисует былинный, во многом фантастический образ Лукоморья, земли счастья и высокой человечности.

4. Подлинное новаторство Л. Мартынова проявилось в его поэтических натюрмортах. Каждый предмет, каждая бытовая деталь в его стихотворениях наполняются аллегорическим смыслом, становятся психологически выразительными, пропитываются человеческой эмоцией, приобретают способность чувствовать, переживать и сопереживать лирическому герою. Поэт расширяет границы натюрморта, тесно связывает его с человеком, с окружающим миром, поэтому достаточно органично слияние этого жанра с портретом, пейзажем, интерьером и бытовой живописью.

Проанализированный нами поэтический материал показывает, что метафорическое восприятие мира, аллегоричность, совмещение реального плана с фантастическим и, наконец, ассоциативность, проявляющаяся в постоянном использовании паронимической аттракции и ассоциативных метафор, – основные стилевые доминанты поэта.

5. В творчестве Л. Мартынова проявляется богатство индивидуально-стилевых приемов поэта, который, с одной стороны, сам был смелым новатором, а с другой, творчески своеобразно переосмысливал приемы своих предшественников. Музыкальная образность занимает важное место среди творческого инструментария поэта. Поэтическую практику Л. Мартынова в этом плане характеризует чрезвычайная смелость и яркое своеобразие. Так, следуя традиции символистов, поэт использовал технику музыкального письма как эстетическое средство звучания на разных уровнях текста: лексико-семантическом, звуковом, ритмическом.

6. Рассмотрение лирики Л. Мартынова на фоносемантическом уровне, приводит нас к выводу, что в звуке поэт видел источник смыслопорождения, в котором заключается механизм инструментовки и комбинаторики как основных принципов организованности художественного целого. Основной принцип словесно-музыкального «симфонизма» Л. Мартынова – единение звука и смысла, чему способствует широкое употребление фонемных повторов, ассонансов и аллитераций. Исследование дает основание утверждать, что излюбленный поэтом и его современниками (В. Маяковским, С. Кирсановым, Н. Заболоцким и П. Васильевым) способ ассоциативного сцепления, при котором фонетическое созвучие рождает ассоциацию чисто смыслового плана, позволяет прихотливо соединять разнородные явления, обнажая тем самым новизну и странность мира. Показано, что звуковая организация стиха функциональна в создании внутренней формы художественного целого. Таким образом, Л. Мартынов создает новый конструктивный принцип смысловой организации, поэтому анализ звуковой образности и методов её создания становится необходимым условием для объективной и адекватной трактовки его произведений.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

7. Проведенный в диссертации анализ поэтического наследия Л. Мартынова подтверждает, что доминантной чертой ритмико-интонационного плана его лирики являются повторы разных типов: лексические, синтаксические, фоносемантические, за счет которых произведение пронизывается комплексом «вертикальных» и «перекрестных» связей, явившихся результатом повторения целых строк, частей строк и слов; анафорическое связывание смежных строчек, синтаксический параллелизм и повтор однородных грамматических конструкций, создающий эффект грамматической однородности, благодаря которой нивелируются семантические различия слов.

8. В экспериментах в области ритмической организации поэтических произведений, как показывает исследование, Л. Мартынов следует традициям футуризма. Поэт часто нарушает изохронность строк и использует метрически разнородные фрагменты в рамках одного стихотворного произведения, вступая в своеобразную творческую перекличку с В. Маяковским и С. Кирсановым. Таким образом, вместо строгой ритмической строфики поэт выдвигает на первое место различные формы образно-ассоциативного и ритмико-синтаксического параллелизма, которые свойственны народной поэтике.

9. В ходе анализа рифмотворческой деятельности Л. Мартынова выявлено, что рифма поэта была генетически связана с экспериментами поэзии Серебряного века, в частности, с экспериментами русских футуристов 10 – 20-х гг. Л. Мартынов мастерски использует различные виды рифм: внутреннюю, сквозную, диссонансную, составную, неточную, генетически связанную с поэзией Г.Р. Державина. Л. Мартынов вводит в свою поэзию монорим, рубаи, редифную рифму, свойственные восточной поэзии.

Границы рифмы и звуковой инструментовки в стихотворениях Л. Мартынова зачастую размыты, доминирует установка на звуковые отношения, в которых рифма то выкристаллизовывается, то исчезает. При этом звуковые повторы составляют некое звуковое поле вокруг слова, организующего систему повторов. Поэтический синтаксис Л. Мартынова помогает передать художественную идею непосредственно, не ограничиваясь условными рамками грамматики. Творчество поэта показывает, что взаимообусловленность звуковых и образно-семантических образов является эффективным инструментом создания внутренней формы художественного образа.

Подводя итоги предпринятого исследования, можно заключить, что Л. Мартынов, будучи поэтом-новатором, выработал свой уникальный стиль, сохранив связь с традицией и при этом сделав решительный шаг к новым горизонтам реформирования русской поэтической речи.

В целом можно сказать, что постижение поэтического мира эпохи через призму футуризма и западноевропейского символизма с их тягой к броским живописным образам и к изысканной музыкальности совпало с собственными художественными исканиями Л. Мартынова. Влияние футуризма отчетливо просматривается в создании зримо конкретного, рассчитанного на «зрительные» ассоциации метафоризма, сверхзадачей которого будет экспрессионистичность, превалирование выражения над изображением и впечатлительностью как таковыми. Влияние же символизма мы видим в использовании всех средств музыкального воздействия: ритма, аллитераций и ассонансов, приемов музыкальной композиции, звуковых повторов, звукоподражаний, в использовании индивидуально-авторских способов интонирования стихотворной речи, а также в формировании интонационного рисунка индивидуального поэтического голоса.

Таким образом, совершенно очевидно, что индивидуальное в стиле Л. Мартынова во многом соответствует стилю эпохи. Л. Мартынов остается одним из крупнейших русских поэтов ХХ в., которому, по мнению Е.  Евтушенко, «удалось создать больше, чем хорошие стихи, – он создал интонацию. А своя интонация – это уже чудо»

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Павлова Н.Д. Синтез живописного и поэтического начал в урбанистической лирике Л. Мартынова. //Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия филологические науки. 2011. № 2(56). С. 124-128. (0,2 п.л.).
2. Павлова Н.Д. Звуковая организация стиха в поэзии Леонида Мартынова. //Вестник Пермского университета. Российская и зару-бежная филология. 2011. Вып. 2(14). С. 148-153. (0,3 п.л.).
3. Павлова Н.Д. Портрет и образ в лирике Леонида Мартынова. // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы VIII научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф.Лосева. М.: МПГУ, 2008. С. 178-188. (0,5 п.л.).
4. Павлова Н.Д. Натюрморт в лирике Леонида Мартынова. //Текст. Язык. Человек: Материалы VI Международной научной конференции. Мо-зырь: МПГУ им. И.П. Шамякина, 2011. С. 115-120. (0,3 п..).
5. Павлова Н.Д. Своеобразие интонационно-ритмической организа-ции стиха Леонида Мартынова. //Научные труды молодых ученых-филологов. Вып. IХ. М.: МПГУ, 2010. С. 136-142. (0,3 п.л.).

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

3198

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке