Ключевые слова: историография первобытной истории Крыма, генезис индустрии, палеолит Крыма, мезолит Крыма, культурно-исторические процессы и взаимосвязи.
Результативное изучение памятников позднего палеолита — мезолита Крыма и особенности возникновения новых первобытных индустрий в регионе целесообразно проводить в контексте комплексного рассмотрения аналогичных процессов в других регионах планеты. Это, с одной стороны, способствует адекватному конструированию хронологии Крыма и Южной России в раннем голоцене, с другой, предоставляет исследованиям первобытной истории полуострова новую фактическую базу и информационные ориентиры. Целью данной публикации является характеристика этапов исследования шан-кобинской индустрии в отечественной историографии: от идеи ее относительной изоляции (автохтонный подход) к синхронизации процесса ее генезиса с развитием аналогичных мировых индустрий (Ближний и Средний Восток).
Проблема происхождения шан-кобинской индустрии актуальна была актуализирована еще в начале ХХ века. При этом результатами её изучения стал ряд вариативных, дискуссионных и часто противоречащих друг другу теорий. К примеру, генезис шан-кобинской индустрии связывали с эпиграветтским горизонтом верхнего палеолита, рассматривали как автохтонное явление или относили к азиль-романелльськой области. Первоначально, в исследованиях Г.А. Бонч-Осмоловского доминировала теория, согласно которой шан-кобинская культура, являясь автохтонной, относилась к средиземноморской провинции мезолита [5, с. 151]. Этой точки зрения придерживалась отечественная академическая археология второй половины ХХ века (труды Н.О. Бадера, Е.А. Векиловой, А.А. Формозова) [1; 4; 9]. Однако принятие положения об автохтонном происхождении объективно предполагало позиционирование эпиграветта в качестве прародителя шан-кобинской индустрии. В то же время, вывод про её средиземно-морский характер предполагал применение концепции о миграциях. Согласно этому, если предположить, что носители эпиграветтской технологии переняли навыки производства геометрических микролитов от определенной группы среди-земноморского населения, то логично необходимо конкретизировать эту группу, описать контактную зону, формирование которой стало бы возможным только в результате миграции. Других путей решения этого вопроса не существует, так как геометрические микролиты проникают в другие регионы, безусловно, вместе с их производителями.
На возникшее противоречие обратил, в свое время, внимание Д.Я. Телегин. Ученый заметил, что происхождение горнокрымского мезолита следует связывать с натуфийской мезолитической культурой, существовавшей на территории Леванта около 12500-9500 лет до н. э. и предположительно развивавшейся на основе гибрида местной, но более ранней кебарской, и мушабийской культуры Ближнего Востока [10, с. 281]. К сожалению, Д.Я.Телегин никак не аргументировал собственную позицию, ограничившись только её декларированием [8].
Новая попытка преодолеть существующие противоречия была связана с именем С.Н. Бибикова, который, отвергнув классическую автохтонную концепцию, высказал предположение о кавказском происхождении шан-кобинской культуры. Главным доказательством у С.Н. Бибикова стало компаративное положение о наличии на Северном Кавказе комплексов, аналогичных навесу Сосруко [2, с. 141-142]. Указанный подход оказался не достаточно корректным. По факту не сложно выводить культуру или индустрию саму из себя, отыскивая максимальное число черт, которые подтверждают это сходство. Но, между тем, и Шан-Коба, и Сосруко маркируют идентичные археологические явления. Исходя из этого, если миграция из Кавказа в Крым имела место (и не исключено, что она происходила в обратном направлении), это не решает главной проблемы: откуда возникло то самое население, которое в результате заселило и Крым, и Кавказский регион.
В конце ХХ века начался новый этап изучения генезиса шан-кобинской индустрии. Л.Л. Зализняк и В.Ю.Коен, развивая и интерпретируя научные подходы С.Н. Бибикова, отметили принадлежность индустрии к ареалу азильско-романелльских комплексов. В частности, по мнению В.Ю. Коена, азильско-романелльские культуры, к которым была отнесена и шан-кобинская, формировались на базе местных мадленовских индустрий [3]. Однако современные археологические данные не локализируют наличие культуры позднего палеолита мадлена на территории Крымского полуострова. Таким образом, гипотеза В.Ю. Коена могла считаться верификационной с признанием факта миграции одной из групп азильско-романелльского населения. Но, учитывая, что раннемезолитический азиль существовал довольно далеко от Крымского региона (Франция и Пиренейский полуостров), таким населением могло быть только романелльское.
Отмечая проблематичность последнего вывода, В.А. Манько в авторской монографии, постулировал типологическое несоответствие романелльской и шан-кобинской индустрий. С этой целью ученым был проведен детализированный анализ обоих комплексов, и проиллюстрирован факт, что первые не могут являться предшественниками последних в Крыму и на Кавказе [7, с. 64].
В 90-е годы ХХ века возникла новая гипотеза интегративного характера. Её автор, А.А. Яневич, предположил наличие продвижения романелльского населения из Балкан через Северо-Западное Причерноморье в Крым. Полемизируя с данным фактом, В.А. Манько заметил, что, в таком случае, романелльская стоянка Михайловка (Белолесье) на территории Одесской области, должна быть старейшим комплексом шан-кобинской индустрии, что не соответствует ее датировке (бореальное время). Кроме того, аналогов комплекса Белолесье, которые бы характеризовались типичным шан-кобинским набором микролитов, на Балканах еще не найдено. Рассуждая над версией А.А. Яневича о генезисе шан-кобинской культуры на основе эпиграветтских памятников типа Вишенное 2, ученый акцентировал, что место памятников типа Вишенное 2 в финальном палеолите Крыма также пока окончательно не выяснено, и утверждать о связи с шан-кобинской индустрией комплекса, который получил по геомагнитной датировке аллерёдские показатели, затруднительно [7, с. 65].
Таким образом, эволюция версий генезиса шан-кобинской индустрии Крыма в течение ХХ начала ХХІ века продемонстрировала обоснованный отказ от традиционных концепций. Так оказалось невозможным выстроить индустрию на базе азильсько-романелльских комплексов, которые, во-первых, являются синхронными ей, а, во-вторых, содержат острия, типы которых не встречаются в шан-кобинских памятниках. Также генезис шан-кобинской индустрии стало нецелесообразно связывать с эпиграветтом, поскольку все стратифицированные комплексы Крыма демонстрируют смену эпиграветта новой индустрией (Буран-Кая III, Грот Скалистый). При этом никаких комплексов переходного типа между эпиграветтским и шан-кобинским слоями не обнаружено. Поиск предшественников шан-кобинской индустрии ныне ориентируется в направлении Ближнего и Среднего Востока, где процесс геометризации каменных изделий начался на несколько тысячелетий раньше, и уже в додриасовый период был значительно распространен. Отметим, что современная версия соответствует вектору распространения инновационных технологий неолита и энеолита.
Новейшие подходы в определении происхождения шан-кобинской индустрии не только обосновывают предположение, что процесс развития индустрий конца палеолита — начала мезолита в Южной России был одновременно пропедевтикой неолитизации региона (поскольку повторял процессы геометризации каменных индустрий, которые на Ближнем и Среднем Востоке происходили также перед началом неолитического времени и появлением производящей экономики), но и демонстрируют качественную оптимизацию в методическом инструментарии исследования первобытного прошлого Крыма и новое, комплексное осмысление путей его культурно-исторического взаимодействия региона.
Список использованных источников
1. Бадер Н.О. О соотношении культуры верхнего палеолита и мезолита Крыма и Кавказа / Николай Оттович Бадер // Советская археология. – 1961. — № 4. – С. 9-25.
2. Бибиков С.Н. Раскопки в навесе Фатьма-Коба и некоторые вопросы изучения мезолита Крыма / Сергей Николаевич Бибиков // МИА. — № 126. – М.: Наука, 1966. – С. 138-143.
3. Бибиков С.Н., Станко В.Н., Коен В.Ю. Финальный палеолит и мезолит Горного Крыма. – Одесса: Весть, 1994. – 240 с.
4. Векилова Е.А. К вопросу о связях населения Крыма в эпоху мезолита / Елена Алексеевна Векилова // МИА. – 1966. — № 126. – С. 144-154.
5. Бонч-Осмоловский Г.А. Итоги изучения крымского палеолита / Глеб Анатольевич Бонч-Осмоловский
// Труды Второй Международной конференции Ассоциации по изучению четвертичного периода Европы. – Вып. V. – М.-Л.-Новосибирск: Гос. Научно. — техн. горно-геолого-нефтяное изд-во, 1934. – С. 114- 183.
6. Залізняк Л.Л. Передісторія України. Х – V тис. до н.е. / Л.Л. Зализняк. – К.: Бібліотека українця, 1998.
– 305 с.
7. Манько В.О. Фінальний палеоліт – неоліт Криму: культурно-історичний процес./ В.А. Манько. – К.: Видавець Олег Філюк, 2013. – 248 с., іл.
8. Телегін Д.Я. Мезолітичні пам’ятки України (ІХ – VІ тис. до н.е.)./ Д.Я. Телегін – К.: Наукова думка, 1982. -252 с.
9. Формозов А.А. Исследование стоянок каменного века в Крыму / Александр Александрович Формозов
// КСИИМК.. – 1954. – Вып. 54. – С. 62-70.
10. Шнирельман В.А. Натуфийская культура (обзор литературы) / В.А. Шнирельман // Советская археология. — 1973. — № 1. — С. 278-287.